В то время, когда кампания за перенос фан-зоны идет за пределами университета, администрация МГУ проводит свою кампанию по дискредитации действий активистов и давлению на всех сколько-либо активных студентов. В то же время кампанию игнорирует большинство официальных студенческих организаций МГУ: ОПК, ОСК и Студсовет выступают за «конструктивный диалог» с властями для минимизации вреда кампусу от фан-зоны.

Назад к разделу | Предыдущая глава | Следующая глава

 

Содержание:

• 1. Давление на активистов кампании, часть 2: учебные части, деканаты, ректорат (февраль-апрель 2018)
• 2. Скандал на ФФФХИ: Григорьева (март 2018)
• 3. ОПК МГУ во время кампании (февраль-апрель 2018)
• 4. ОСК МГУ во время кампании (февраль-апрель 2018)
• 5. «Первый университетский» во время кампании (февраль-май 2018)
• 6. Студсовет МГУ во время кампании (декабрь 2017 – апрель 2018)
• 7. Студсоветы игнорируют письмо за перенос фан-зоны (март-апрель 2018)
• 8. Узурпация мнений в студсовете биофака (март-апрель 2018)
• 9. Давление на председателя студсовета ФББ: Вржещ, Скулачев (апрель 2018)
• 10. События на филфаке и появление НСО (март-апрель 2018)
• 11. Давление на председателя студсовета мехмата: Григорьева, Касаткин (апрель 2018)

 

1. Давление на активистов кампании, часть 2: учебные части, деканаты, ректорат (февраль-апрель 2018)

 

В течение весны с разных факультетов активистам продолжает поступать информация о дезинформации студентов или давлении на них силами местной администрации. Наиболее примечательные будут описаны в отдельных пунктах, а здесь рассказано о небольших эпизодах.

26 февраля активисту кампании, аспиранту физического факультета Ивану Б. комендант его этажа в общежитии ГЗ рассказывает, что её вызывали опознавать Ивана на видеозаписях с камер наблюдения в человеке, расклеивающим стикеры против фан-зоны. Позднее, в середине апреля, один сотрудник ректората пытается узнать на факультете, стоит ли награждать Ивана за лучший доклад на конференции «Ломоносов», поскольку он находится в числе «оппозиционеров»; представители факультета заступятся за него.

7 марта на собрании старостата (старост академических групп) геологического факультета начальники курсов называют Инициативную группу непонятной организацией, действующей по «чьей-то наводке» и в чьих-то интересах и использующей студентов в качестве пушечного мяса. Отдельного внимания заслуживает заявление, что в данный момент ректорат наполовину состоит из бывших участников ИГ. В подтверждение тезиса о том, что геологический – не из тех факультетов, которые могут выступать «против ректората», приводится довод с финансированием крымской учебной базы геолфака, которое осуществляет ректорат и которую он якобы может «прикрыть». Незнание деталей студентами позволяет представителям учебной части заявить, что база из собственности факультета стала собственностью университета якобы из-за недостатка финансирования, а не из-за создания единого юридического лица «МГУ им. М.В. Ломоносова» взамен былой факультетской раздробленности.

12 марта, на следующий день после одиночных пикетов у правительственных зданий в Москве, заведующий одной из кафедр биологического факультета проводит воспитательную беседу с одной из пикетчиц Мариной С., обучающейся на его кафедре, о её «неправильном» поведении. Учитывая тот факт, что зав. кафедрой, по мнению активистки, не тот человек, который пользуется соцсетями (где и были размещены фотографии с пикетов), можно сделать вывод, что поговорить с ней его попросило руководство факультета.

 

15 марта проходит встреча студсовета факультета фундаментальной медицины с деканом – 71-летним академиком РАН В.А. Ткачуком, возглавляющим факультет с 2000 года. В течение двух часов встречи декан регулярно вспоминает различные кампании Инициативной группы и невероятным образом интерпретирует её требования и достижения. Например, он утверждает, что именно из-за ИГ иностранные студенты ФФМ живут в общежитии ФДС (в то время как ИГ требовала полностью расселить это общежитие, см. главу «Оккупай ректорат за переселение ФДС»). Критике подвергается и карта расселения общежитий, бывшая одним из требований кампании за переселение ФДС. До кампании по переселению ФДС студенческих выступлений, по мнению Ткачука, не было.

– «Мы избавимся ото всех, кто будет разрушать наш коллектив и подставлять наших студентов», – заявляет Ткачук и переходит к теме фан-зоны около МГУ. Он заявляет, что земля университета – только под его зданием, однако университет отстаивал кампус, как мог. Ткачук утверждает, что студенты пострадают от конфронтации МГУ и властей Москвы, и задаёт риторический вопрос: «Разве тут кто-то наживается на вас?». В итоге он призывает гордиться фан-зоной около МГУ, поскольку за 260 лет его истории ничего подобного ещё не было.

– «Нас беспокоят эти письма, которые вы пишете», – признается Ткачук.

Наконец, про саму ИГ сообщается, что в её офисе трудится более 75 секретарш («Вас учит всего 75 человек, передайте это тем, кто вас на что-то там поднимает, у них в офисах больше девушек за компьютерами сидит»), а мужская часть ИГ занимается тем, чем занимается, чтобы понравиться противоположному полу.

 

2. Скандал на ФФФХИ: Григорьева (март 2018)

 

2 марта на факультете фундаментальной физико-химической инженерии (ФФФХИ) МГУ проходят четыре собрания студентов, организованные деканатом. Несмотря на то, что факультет является одним из самых малых в МГУ (на нём обучается порядка 200 студентов, что, для сравнения, меньше, чем на одном курсе физического факультета МГУ), деканату требуется четыре собрания с интервалом в два часа, чтобы хотя бы одно из них смогли посетить студенты всех курсов и отделений. Позднее студенты ФФФХИ будут расходиться во мнениях, что именно происходило и чего не говорилось на собрании, однако сделанная одним из студентов аудиозапись последнего собрания для 1 и 2 курса позволяет достоверно передать его содержание.

Замдекана ФФФХИ по учебной работе Людмила Дмитриевна Григорьева обвиняет Инициативную группу МГУ в бандитизме и протесте против государственного строя, ссылаясь на передачу петиции за перенос фан-зоны, адресованной ректору МГУ, в Администрацию президента. Григорьева просит поднять руки тех, кто подписывал петицию, рассказывает им, что фан-зона удалена от университета на 310 метров и что ректор Садовничий (адресат петиции) не распоряжается этой территорией. Из этого делается вывод, что подписанты петиции были обмануты и должны отказаться от своих подписей.

– «У вас собирали какие-то жалкие бумажонки, дальше вот это отрывается, и здесь пишется: «Мы протестуем против государственного строя»», – уверенно заявляет Григорьева. Примечательно, что все бланки подписей ИГ содержали перечень требований петиции. Григорьева зачитывает комментария двух недовольных студентов под постом в паблике ИГ и продолжает: – «Поэтому те, кто подписался, я прошу прийти ко мне, заранее написать, что их ввели в заблуждение […]. Так и надо писать: «Я был введен в заблуждение, подписывал совершенно другое. Мне сказали, что это было нужно для пользы Московского университета, чтобы помочь ректору, помочь Московскому университету». […] Поэтому, кто еще подписал и руку не поднял, я вас жду в 437, это от вашей доброй воли, я повторяю, чтобы вот дальше с вот этим всем…»

Затем Григорьева переиначивает ещё одну публикацию ИГ – о локальной МГУшной акции ИГ по продвижению петиции с требованиями конкретных улучшений университета, реализуемое через регистрацию учащегося, сотрудника и выпускника на избирательном участке МГУ на грядущих президентских выборах 18 марта:

– «Эти люди написали вчера на своей гнусной страничке, что их цель – сорвать выборы президента. А теперь связывайте это с вот этим, с вашими подписями. Коррелирует? Отлично. Они же не о Московском университете заботятся, это купленные, чьи-то, Собчак, Навальный, Явлинский. Не знаю. Я не знаю, чьи это люди. Но это люди явно не наши. Преследуют совершенно другие цели вашими руками».

Замдекана заявляет, что по всем вопросам, не касающимся личной жизни студентов, им необходимо приходить за советом в деканат:

– «Ничего не подписывать, на митинги никакие не ходить! […] Потому что они что говорят: «Пойдем, ты постоишь там, мы сейчас за университет будем», да? Ну, кто-то идет, а сзади плакатик такой: «Мы против России. Мы за свержение строя». Даже не увидите этого. Фоточка и уголовочка! Просто бандиты. Причем, так сказать, как минимум хулиганство и нарушение общественного порядка они уже заработали, в [неразб.] совершенно спокойно могут идти. Похлебают баланды тюремной, сортиры месяц помоют.»

Вторая часть послания Григорьевой рассказывает о том, что сдвиг сессии на ФФФХИ возможен из-за неплотного расписания семестра, а вовсе не из-за убедительных просьб ректората на фоне размещения фан-зоны:

– «Как решите, так и будет: хотите длинную сессию, будет длинная сессия, хотите короткую сессию, давайте короткую сессию. Но мне надо это знать заранее, чтобы мы могли компоновать учебный процесс, ведь если мы хотим короткую сессию, то нам надо занятия пятидневные, которые будут убирать, нам надо будет раскидать по этому семестру где-то».

Комментируя третий пункт петиции, Григорьева заявляет, что выселение студентов будет происходить не 15 июня, а 30:

– «Позже вам, конечно, никто не разрешит, потому что никогда такого не было», – удивляет Григорьева, игнорируя прошлогодние достижения ОСК МГУ.

Последние пункт петиции передразниваются:

– «Ну и тут еще открытый механизм голосования мероприятий, проводимых у стен Главного здания, которые надо проводить. Ну вообще, если надо что-то сделать, то нам нужно бежать к Инициативной группе и спрашивать: «Можем ли мы это сделать?», «А подпишите вот здесь пожалуйста?» – это бред, понимаете?».

Желая «повторить урок», Григорьева задаёт аудитории вопросы о том, будут ли студенты впредь подписывать петиции и поняли ли они о сроках сессии и выселения из общежития; ей отвечает неуверенный хор голосов. После чего слово дают бывшей главе студкомиссии профкома факультета Полине Бовсуновской, которая признаётся, что «находилась, так сказать, очень много в управлении факультетом, я видела, как происходит взаимодействие с факультетом и руководством нашего университета, и я знаю очень много про эту Инициативную группу и про другие организации, которые пытаются воздействовать на студентов, пытаются их чем-то призывать».

– «То, чем занимается Инициативная группа, – во-первых, это неправда […]. Инициативная группа специально вводит вас в заблуждение для того, чтобы, во-первых, поднять вашу активность внутри университета и заставить вас бунтовать не только против руководства университета, но даже против руководства страны. […] Я не знаю, скорее всего, они проплаченные и сделали это для того, чтобы студенты лучшего вуза страны против власти. Но если вы пойдёте и поговорите со студентами, это, действительно, не так».

Председатель студсовета ФФФХИ Иван Черепанов сдержанно просит студентов думать о последствиях своих действий, а нынешняя глава студкомиссии профкома Юлия Попкова предлагает заменить протестные активности студентов культурно-массовыми. Напоследок Григорьева приглашает всех подписантов петиции в свой кабинет.

 

На следующий день о собраниях анонимно сообщают в Инициативную группу, и она копирует краткое содержание собрания в пост ¹ с заголовком «Проверяем информацию», под которым сразу же появляются студенты ФФФХИ, включая выступавших на собрании представителей студенческих организаций. Они отрицают самые скандальные моменты собрания и перекрёстно ставят друг другу «лайки». Однако в ответ на пост ИГ получает и подтверждающую информацию вплоть до аудиозаписи, которую в течение нескольких дней стенографирует. Наконец, 8 марта все факты публикуются в посте с заголовком «Вечер в хату, бандиты!», снова собирающим «актив» студенческих организаций ФФФХИ в комментариях. Публикация аудиозаписи окончательно ставит крест на попытках старост и профкомовцев опровергнуть содержимое стенограммы, хотя и не избавляет их от мнения, что Григорьева предостерегала студентов правильными словами.

Цитаты замдекана ФФФХИ на красочных картинках, приложенные к «постам» ИГ в «Вконтакте», «Facebook» и «Twitter», широко «репостятся», и к вечеру высказывания Григорьевой попадает в «Новую газету» ², «The Village» ³, «Бизнес FM» ⁴, «Медиазону» ⁵ и ряд других СМИ ^{6, 7, 8}, ранее освещавших события кампании. Непрофессиональные действия администрации маленького факультета обобщаются на весь университет в заголовках некоторых изданий: «В МГУ потребовали от студентов отказаться от петиции за перенос фан-зоны ЧМ-2018», «Студентов МГУ принуждают отозвать подписи против фан-зоны».

Публикация ИГ вызывает отклик и у выпускников ФФФХИ, которые делятся своими историями о Григорьевой. Выпускник факультета Павел Жданов вспоминает ⁹:

«Ещё в 2011-м Григорьева Л.Д. назвала меня Навальным от физхима после того, как я пытался выбить себе путёвку в грёбаный зимний студенческий лагерь, на которую имел полное право и которую мне в итоге почему-то так и не дали. Уж насколько я аполитичен, и то моё чувство справедливости было задето, но ничего в итоге я не добился, кроме статуса (любимое слово, используемое Л.Д. в адрес не комфортных) «маргинала» и четвёрки за дипломную работу. По моему поводу было такое же собрание, в ходе которого студентов моего и младшего курсов призывали не поддаваться влиянию «товарища Жданова»».

Его однокурсница дополняет:

«Меня ЛД назвала предателем за то, что я проголосовала за тебя как за представителя от нашей группы в профсоюзе. А ещё когда я была в Университетском [где проходит зимний студенческий лагерь – прим.], она позвонила и спрашивала нет ли там тебя. И да, со мной тоже запрещено общаться студентам факультета. Я тоже маргинал».

Выпускница ФФФХИ, пожелавшая остаться анонимной, называет факультет «мини-тоталитарным государством», которым управляет именно Григорьева, поскольку декан С.М. Алдошин не занимается делами факультета. По словам выпускницы, Григорьева выстроила на факультете систему шпионов, которые есть на каждом курсе и докладывают ей всё от публикаций в соцсетях до взаимоотношений между студентами. Студентов, которые были замечены в выражении «неправильного» мнения о факультете, вызывают «на ковер», где Григорьева показывает распечатки комментариев и «лайков», задавая вопросы в духе: «Ты зачем позоришь факультет?» и называя словами вроде «имбецил/дебил/дегенерат/маргинал». «Королями крыс» автор называет Егора Борисевича и Александра Красильникова – студенты магистратуры, в своё время отчисленные с ФНМ и мехмата соответственно и переведшиеся на ФФФХИ, где самостоятельно также не проучились долго и, вероятно, приняли помощи Григорьевой в обмен на административную работу в деканате. По словам выпускницы, лекции они не посещают и курсовые работы самостоятельно не пишут, а предметы на экзаменах им зачисляют как якобы уже пройденные. Утверждения об общественной деятельности Красильникова подтверждаются скриншотами из чатов студентов ФФФХИ, в которых он рассказывает о связи активистов факультета с замдекана Григорьевой («Если с факультета уйдет ЛД – уйдем и я, и Егор, и Данил, и Илья») и накручивает «лайки» в комментариях паблика ИГ («Так как я по-прежнему верю в сознательность наших студентов и в то, что они не отмечаются ровно потому, что им неохота листать тонны грязи, вылившейся на наш факультет, предлагаю призвать их лайкнуть следующие комментарии»).

21 марта «Telegram»-канал «Первый университетский», позиционирующий себя университетским студенческим СМИ, задаёт Григорьевой вопросы о правдивости опубликованных в новостях ИГ историях и получает ¹⁰ в ответ ожидаемое «разоблачение». Григорьева с первых же слов длинного объяснения обвиняет «так называемую Инициативную группу» (этот оборот она использует на протяжении всего интервью) в «классической промывке мозгов», выявленную Григорьевой на основании того факта, что после оглашения её информации о фан-зоне, сессии и общежитии «12 студентов из 13 подписавших пришли и добровольно написали отказ от подписей под петицией». «Все отказавшиеся от подписей подчеркнули, что были дезинформированы и ставили подпись совсем под другими призывами», – заверяет Григорьева. Кроме того, она заявляет о нарушении со стороны ИГ процедуры сбора подписей, опираясь на комментарий одного студента, сообщившего, что он якобы подписывался на листе без текста петиции (на самом деле, подписные листы содержали все требования петиции). Для опровержения историй о «мини-тоталитарном государстве» и невыданной путёвке Григорьева составляет таблицу с оценками четырех отчисленных за неуспеваемость студентов (считая, что один из них является анонимной выпускницей, написавшей в ИГ, и перечисляя количество предоставленных им попыток сдачи предметов) и публикует скриншоты личной (!) переписки Жданова с членами профкома (которые объясняют ему, что путевка не даётся два года подряд).

Сверх этого, Григорьева обвиняет ИГ в том, что опубликованная стенограмма «во многих местах не имеет ничего общего с аудиозаписью», и опровергает процитированную гипотезу члена профсоюза «Университетская солидарность» М. Лобанова о ректоратской разнарядке для деканов по противодействию распространения петиции: «Инициатива шла снизу: собрание было проведено по просьбе студентов, которые жаловались на сбор подписей непонятными личностями, угрожавшими выселением из общежитий МГУ и срывом сессии, который повлечёт за собой «отчисление всех студентов». Студенты просили разъяснить происходящее и дать им информацию».

Л.Д. Григорьева вернётся на страницы главы в конце апреля, но уже в контексте событий на филфаке и мехмате.

 

3. ОПК МГУ во время кампании (февраль-апрель 2018)

 

ОПК МГУ – официальный профсоюз, представляющий интересы десятки тысяч своих членов (студентов, аспирантов, сотрудников) – не оказывается замеченным в кампании за перенос фан-зоны, в отличие от бывших членов его студенческой комиссии. Заинтересованность ОПК в вопросах фан-зоны измеряется четырьмя (!) публикациями ¹¹ в паблике студенческой комиссии ОПК в течение учебного года, если считать до июня 2018 года, когда изменить что-либо будет уже невозможно.

Первое упоминание ¹² фан-зоны в нём относится к июлю 2017 года, когда в отчет «На защите прав – июнь 2017» рассказывается о закрытом выезде студенческих организаций с ректором МГУ в пансионат «Красновидово», где «мы обсуждали […] организацию фан-зоны во время грядущего Чемпионата мира по футболу и способы минимизировать помехи от нее коллективу МГУ».

Второе упоминание происходит только в феврале 2018 года, за несколько дней до «оккупай ректората», – ОПК преподносит ¹³ как долгожданные комментарии «руководства МГУ», опубликованные 16 февраля в ТАСС (см. часть 2):

«Несмотря на то, что в официальном заявлении не сказано о возможном переносе сессии, на подавляющую часть волнующих всех вопросов ответы получены. Это стало возможным в результате общения общественных организаций университета с ректоратом и руководства МГУ – с оргкомитетом Чемпионата мира и властями г. Москвы. Мы рассчитываем, что неудобства для студентов и сотрудников университета во время проведения Чемпионата мира будут минимальными».

Своё личное отношение к кампании высказывает ¹⁴ заместитель председателя ОПК, бывший и.о. проректора, советник ректора В.Л. Марченко в комментариях к записи знакомого выпускника МГУ в Facebook. Он сомневается в том, против чего подписывались студенты (против фан-зоны или против сокращения сессии и выселения из общежитий), и называет информацию о выселении из ГЗ и о принудительный отпусках сотрудников «фантазиями», «враньём и передёргиванием» и «откровенной манипуляцией» студентов. Хотя он признаёт, что проблема фан-зоны есть, отнестись «с пониманием» к петиции ему мешает «манипулятивное враньё», которое для него хуже, чем «недоработки чиновников».

 

Третьего упоминания ОПК удостоит «один из важнейших в настоящий момент для нашего коллектива вопросов» спустя месяц в отчете ¹⁵ «На защите прав – январь-февраль-2018». На этот раз ОПК не просто транслирует информацию ректора – глава студкомиссии ОПК, 34-летний выпускник физфака Евгений Денисов, чья официальная зарплата в ОПК складывается из отчислений со стипендий десятков тысяч учащихся и сотрудников МГУ, от имени своей организации выражает позицию студкомиссии ОПК по фан-зоне и критикует активистов кампании:

«Мы благодарны руководству МГУ за перенос фан-зоны Чемпионата мира от стен Главного здания в сторону смотровой площадки и считаем, что дальнейшие требования о ее переносе в другую часть Москвы уже не находятся в компетенции руководства МГУ и его коллектива. Более того, мы не поддерживаем категоричные требования отдельных групп студентов и их способы достичь данной цели: на наш взгляд, в результате подобных действий фан-зона перенесена не будет, а вот негативные последствия для коллектива МГУ могут иметь место. С другой стороны, мы считаем информирование студентов о вопросах, связанных с функционированием фан-зоны, недостаточным, более того, решены еще далеко не все связанные с этим проблемы; мы ждем от руководства университета и факультетов их решения».

Активисты кампании разбирают ¹⁶ это заявление по тезисам в ответной публикации и заявляют:

«Нам стыдно за позицию студкомиссии ОПК, которая вместо попыток избавиться от первопричины всех проблем безоговорочно занимает позицию администрации МГУ и ищет оправдания собственной бездеятельности по проблеме, касающейся тысяч учащихся и сотрудников МГУ. Удивительно, что руководство ОПК настолько низко оценивает коллектив МГУ и администрацию МГУ, что считают публичное выражение ими позиции по фан-зоне чем-то находящимся вне их компетенции. Пока официальные «профсоюзы» будут занимать подобную позицию, в университетах будут неизбежно появляться «отдельные группы студентов», пытающиеся решить проблемы доступными им способами, а поддерживать их будет большинство активных учащихся».

 

9 апреля «актив» ОПК проводит ¹⁷ встречу с ректором МГУ, где среди «актуальных проблем коллектива МГУ» оказывается и фан-зона. Через три месяца ОПК напишет в отчете о встрече: «Виктор Антонович со всей серьезностью описал возможные проблемы и предпринятые меры для их предотвращения, однако не отрицал и возникающие сложности. Мы настаивали на необходимости полноценного и достоверного информирования коллектива МГУ, что позволило бы снять социальную напряженность и предотвратить возникновение слухов». На следующий день проходит 55-я отчетно-выборная конференция ОПК, где делегаты факультетских профкомов в очередной раз переизбирают председателя ОПК (И.Б. Котлобовский) и его заместителя по работе со студентами (Евгений Денисов).

 

Наконец, четвертое, последнее перед строительством, упоминание фан-зоны ОПК делает ¹⁸ спустя ещё месяц, 17 апреля, рассказывая о новом пропускном режиме на территорию МГУ (здесь же даются обещания организовать горячую линию для студентов и сотрудников и дополнительное бюро пропусков для гостей в Фундаментальной библиотеке МГУ). Однако начинается пост с постановки двух вопросов, положительные ответы на которые, по мнению ОПК, должны расположить студентов к нему:

«Является ли организация фан-зоны Чемпионата мира по футболу на Воробьевых горах неизбежной? Мы считаем, что да.

Знаем ли мы, что университету будет непросто с фан-зоной? Да, знаем, и уверены, что первоочередными нашими задачами как Профсоюзной организации являются (1) информирование коллектива и (2) минимизация неудобств для сообщества университета».

Студенты в комментариях, впрочем, не обманываются, заявляя:

– «Конечно, легче же признать факт, чем пытаться что-то изменить. Тот момент, когда профком нужен для раздачи бесплатных билетов, а не для чего-то реально нужного».

Представитель студкомиссии невозмутимо отвечает, что к фан-зоне есть не только негативное отношение, а значит, и мнение ОПК имеет право на существование. В ответ ему напоминают, что ОПК должен представлять не своё мнение, а мнение студентов.

 

4. ОСК МГУ во время кампании (февраль-апрель 2018)

 

ОСК МГУ – официальная организация, представляющая интересы 15 тысяч жителей общежитий МГУ – включает вопрос фан-зоны во все немногочисленные собрания студкомитета ДС с проживающими в течение года. Однако ОСК не торопится выражать официальную позицию и уж тем более писать письма от имени организации, опасаясь ровно одного последствия: ректорат МГУ посчитает подобное заявлением предательством и откажется согласовывать повседневные проекты ОСК. В кулуарах ректората на различных совещаниях последнего с представителями Оргкомитета ЧМ и властей Москвы председатель ОСК Феликс Студеникин неоднократно озвучивает позицию недовольных студентов о переносе фан-зоны, однако ни разу представители ОСК не попадают на совещания с лицами, действительно могущими принять подобное решение. Согласно отчету ОСК ¹⁹, представители Оргкомитета на вопрос о наличии возможности переноса фан-зоны на другую площадку отвечают отрицательно, ссылаясь на технические причины, и обещают, что территория МГУ (между ул. Академика Самарского и Университетским проспектом) использоваться не будет.

21 февраля 2018 года Студеникин вместе с председателем Студсовета МГУ Али Асадовым отправляются ректоратом на акцию «оккупай ректорат» для противодействия активистам кампании. В тот же день он становится ответственным за составления списка делегатов от студентов на несостоявшиеся переговоры с ректором, а позже пытается реализовать свою инициативу об опросе всех жителей ГЗ об их отношении к фан-зоне. Согласно «инсайдам» из ректората, по настоянию проректора Т.В. Кортавы опрос об отношении к фан-зоне трансформируется в анкетирование о проблемах проживающих, причем формулировка анкеты не содержит ни одного упоминания фан-зоны. С 27 февраля деканаты и отделы расселения факультетов начинают распространять неанонимные анкеты по комнатам общежития ГЗ, причем для жителей комнат с окнами на Смотровую площадку анкеты печатаются на цветной бумаге для удобной дифференциации. В анкете, которую необходимо заполнить, согласно заголовку, «в связи с проведением ЧМ-2018 в Москве», ставится три вопроса: «Где Вы будете находится с 15 июня по 15 июля?», «Какие трудности у Вас могут возникнуть в этот период?» и «Какая помощь Вам нужна в решении этих вопросов?». Активисты кампании пытаются ²⁰ скоординировать протестное заполнение анкеты, напоминая жителям, что их ожидает шум от фан-зоны и изменение режима работы корпусов, и предлагая потребовать от ректората добиться переноса фан-зоны с Воробьевых гор.

18 марта на сайте МГУ (в разделе «Футбольный фестиваль») появляется новость ²¹ о результатах анкетирования жителей ГЗ. По словам автора, анкетирование проводил «Студком» (название ОСК в заметке не используется), а участие в нем приняли 76,8% жителей.

– «Только 14% студентов и аспирантов высказались за перенос «фан-зоны», из них около 5% — студенты и аспиранты, окна комнат которых выходят на смотровую площадку. По мнению подавляющего большинства опрошенных, размещение «фан-зоны» на Воробьевых горах не создаст для них трудностей», – делает выводы администрация МГУ (выделение жирным шрифтом авторское). Она также утверждает, что около 300 студентов и аспирантов МГУ «в ходе опроса» признались, что будут волонтёрами ЧМ. Кроме того, неопределенное количество студентов и аспирантов «с энтузиазмом относятся к возможности принять участие в мероприятиях фестиваля болельщиков Чемпионата мира по футболу и просят оказать содействие в получении билетов на матчи Чемпионата». Также отмечается желание переселиться из ГЗ на время ЧМ и разрешить досрочную сдачу сессии.

На следующий день ОСК публикует ²² осторожный комментарий об анкетировании, заявляя, что опрос жителей проводился силами деканатов факультетов при помощи студкомитетов на ряде факультетов и что «ни студенческие комитеты, ни команда ОСК МГУ не принимали участия в обработке анкет».

«Результаты анкетирования могут говорить только о трудностях, с которыми наши студенты могут столкнуться в период проведения Чемпионата мира по футболу, никаких других выводов мы делать не можем», – заключает ОСК.

ИГ же публикует ²³ полноценный разбор ситуации вокруг анкеты, заявляя:

«Это явное введение в заблуждение ректоратом и искажение мнения студентов: анкета не содержала прямой вопрос об отношении к фан-зоне, и данная выше цифра является не более чем выдумкой администрации. И ректорат не останавливается на лжи в представлении мнения студентов в вопросе фан-зоны. Он ещё и перекладывает ответственность за проведение опроса на самих студентов и пишет, что анкетирование проводил Студком (видимо, Объединенный). Это не сходится с многочисленными фактами, когда сотрудники администраций разных факультетов разносили анкеты по комнатам и тем самым вынуждали студентов заполнить.

Кроме того, стоит напомнить, что анкеты не были анонимными. В ситуации, когда руководство университета и факультета открыто топит за фан-зону (а отдельные персонажи вроде зам.декана геологического факультета А.И. Тюрина и вовсе обещают переселять недовольных в ФДС), неанонимное заявление на анкете о том, что ты против фан-зоны, означает прямой бунт против руководства. […]

Нам жаль, что администрация МГУ опускается до таких грязных манипуляций вместо того, чтобы признать проблемой расположение фан-зоны под окнами Главного здания и публично выступить за её перенос в другое место Москвы»

 

29 марта в гостиной общежития ГЗ проходит открытое собрание студкомитета ДС с проживающими, на котором появляются активисты кампании и поднимают вопрос фан-зоны. Председатель ОСК Феликс Студеникин пытается угадать мысли Собянина и прочих чиновников, считая, что те риски, на которые они идут, размещая фан-зону около МГУ, означают, что резервной площадки нет. Студеникин отказывается от предложения написания письма за перенос фан-зоны от ОСК, предпочитая доносить недовольство студентов до организаторов в ходе закрытых совещаний в ректорате.

В начале апреля ОСК, ознакомившись с техническим заданием тендера на организацию фан-зоны, обнаруживает, что размещение части мероприятия на территории МГУ всё-таки планируется. ОСК передаёт в правительство Москвы письмо с просьбой изменить техническое задание и убрать фан-зону с территории МГУ. Согласно отчету ОСК ²⁴, департамент спорта и туризма Москвы в конце апреля сообщит в ответ: «По итогам актуализации технического задания, было принято решение о том, что размещение объектов временной инфраструктуры будет осуществляться на городской территории, полностью исключив использование территории Университета. Кроме того, по просьбе МГУ, управление потоками зрителей планируется таким образом, чтобы они не попадали на территорию Университета».

Пост с позицией организации по фан-зоне будет опубликован ²⁵ только 15 апреля, в воскресенье днем, в группе ОСК «Вконтакте». ОСК ссылается на свои прошлогодние публикации о проведении мероприятий перед Главным зданием МГУ, на беспокойство проживающих и факультетских студкомитетов, на тендер о расположении фан-зоны на той части территории МГУ, которую представители Оргкомитета обещали исключить из проекта фан-зоны, и заявляет:

«Мы считаем неприемлемым данное расположение Фестиваля болельщиков в непосредственной близости к Главному зданию МГУ.

Помимо того, что проживание в Главном здании МГУ, которое является домом для 6 тысяч студентов и аспирантом, станет для многих не комфортным, у большинства студентов до 30 июня будет сессия, а сильный шум сделает невозможной качественную подготовку к сдаче экзаменов.

Исходя из сложившейся ситуации, ОСК считает необходимым следующее:

1) Проведение оргкомитетом итогового рассмотрения использования альтернативных площадок для организации Фестиваля болельщиков

2) В случае технической невозможности организации альтернативной площадки – внесение изменений в текущее техническое задание и отказ от размещения Фестиваля болельщиков на Аллее ученых МГУ»

Спустя два часа о позиции ОСК рассказывает ²⁶ ИГ, используя обороты «ОСК МГУ выступил против организации фан-зоны рядом с МГУ» и «К нашей общей борьбе присоединяется все больше официальных студенческих организаций». Однако пост с позицией так и останется наивысшей точкой «протеста» ОСК; вопреки ожиданиям активистов кампании, не будет отправлено ни одного официального письма организаторам фан-зоны.

В июне 2018 года руководство ОСК наравне с руководством других официальных организаций МГУ (Студсовет, СтудСоюз, Студенческий спортивный клуб) примет ²⁷ участие в «выезде» «актива» в пансионат «Красновидово», а председатель Феликс Студеникин займёт место рядом с ректором МГУ В.А. Садовничим.

 

5. «Первый университетский» во время кампании (февраль-май 2018)

 

К весне 2018 года «Telegram»-канал «Первый университетский», запущенный группой студентов журфака летом 2017 года, насчитывает уже более 4 тысяч подписчиков и является, по сути, единственным крупным сообществом МГУ, позиционирующий себя студенческим СМИ. Главным редактором предположительно является на тот момент заместитель председателя Студсовета МГУ, представитель журфака Кирилл Рубцов.

«1У» публикует заметки практически обо всех крупных и не очень событиях, связанных с кампанией по фан-зоне (например, собственную текстовую трансляцию ²⁸ с «Оккупай ректората»), но часто сопровождает их скептическими комментариями и явственно читающимся неодобрением ИГ: «До конца надеялись, что в публикации Инициативной группы по поводу вчерашних событий больше вымысла, чем правды», «Наконец-то в ложь, грязь и профанацию Инициативной группы добавят ложь, грязь и профанацию кремлеботов», «Предмет борьбы абсолютно дурацкий». Активисты кампании считают такой настрой редакции крупного канала вредным для их попыток создать атмосферу солидарности студентов с требованием переноса фан-зоны. Но ещё более вредными становятся отдельные посты «1У» с критикой действий ИГ.

Вечером 28 февраля, вскоре после передачи активистами ИГ копии петиции в Администрацию президента РАФ, в чате «1У» председатель Студсовета МГУ Али Асадов замечает, что ИГ передала в АП подписи, предназначавшиеся ректору МГУ, не спросив разрешения у подписантов. На следующий день «1У» обвиняет ²⁹ ИГ в обмане студентов; рекламную запись (то есть пост с платным продвижением среди потенциальных подписчиков) с заголовком «Инициативная группа обманула подписантов петиции» видят в своих новостях «Вконтакте» многие студенты МГУ; в качестве предложенной новости эта запись попадает в ряд студенческих пабликов. Впрочем, студенты преимущественно не обращают внимания на этот нюанс, хотя и просят ИГ в будущем предупреждать о подобных шагах, а претензии активистам высказывают единичные подписанты (и только после публикации статьи в «1У»). Спустя два дня ИГ обязуется ³⁰ в дальнейшем включать в текст петиции всех её вероятных получателей, а редакции «Первого университетского» советует «расширять свою аудиторию с помощью публикации качественных расследований, а не сомнительных и недостоверных данных».

Критикуют содержание новостей «1У» о самоуправлении в МГУ и другие учащиеся: 4 марта студентка ФГУ Дария К. обвиняет ³¹ редакторов «1У» в предвзятости (из всех студенческих организаций МГУ освещаются только действия ИГ, причем с сильным акцентом на огрехи), лени и «хайпе» (при наличии возможности провести собственное расследование о деятельности или бездеятельности официальных организаций выбираются и комментируются уже готовые информационные поводы), а также в подтасовке фактов (умалчивание о получении активистами кампании «отписки» из ректората, который морально позволяет им идти в высшие инстанции).

23 марта, за два часа до заседания студсовета физфака, на котором планируется обсуждать письмо к Оргкомитету за перенос фан-зоны, «1У» публикует скриншот сообщения из рассылки ИГ по анкетированным студентам физфака, в которой она призывает прийти на заседание и помочь студсовету «принять правильное решение». Автор скриншота, оказавшийся членом студсовета, вероятно, к тому момент уже забывает о том, что когда-то заполнял анкету кампании и тем самым подписался на участие в коллективных действиях, и «1У» пишет о рассылке как о манипуляции ИГ. Комментарий ИГ о том, что умалчивание причины попадания рассылки к студенту и есть самая настоящая манипуляция, «1У» опубликует только спустя три дня.

В мае «1У» разместит у себя «вбросы» блогера Максима Кононенко о якобы проплаченности Инициативной группы левыми европейскими политическими силами (см. часть 7).

 

6. Студсовет МГУ во время кампании (декабрь 2017 – апрель 2018)

 

Студенческий совет МГУ как главный представительный орган студентов МГУ также игнорирует кампанию Инициативной группы. Если созыв под председательством Надира Камалова формирует у ректората впечатление о нейтральном отношении студентов к фан-зоне и о желании сократить сроки весеннего семестра и летней сессии (см. часть 1), то новый созыв отмечается разве что противостоянием нового председателя Али Асадова и активистов кампании на акциях протеста и в медийном пространстве. В его предвыборной программе ³² в декабре 2017 года содержались предложения по формированию «студенческого штаба» для мониторинга ситуации в кампусе во время ЧМ и по расположению в ГЗ «ситуационного центра» с круглосуточной горячей линией для сбора информации о беспорядках от студентов и оперативной связи с правоохранительными органами – ничего из этого в итоге сделано не будет.

Во время активной фазы кампании ИГ в чате Студсовета МГУ идут вялотекущие обсуждения различных вопросов, в которых участвуют порядка 7-8 членов Студсовета из состава в 42 человека. В январе после первых постов ИГ о сокращении сессии председатели обсуждают известные им факты переноса сроков и предлагают уточнить точные данные и подтверждающие документы в ректорате. Ответы для репортажа «Медузы» сочиняются всем чатом – вернее, всё теми же несколькими представителями, кто в нём пишет; в итоге ответ сводится до простого «ничего не знаем». Вероятностью уменьшения платы за контрактное обучение в весеннем семестре интересуется представитель ФМП МГУ Евгений Севастьянов.

30 января Али Асадов рассказывает, что проректор Вржещ ждет от Студсовета позицию прошлого созыва по фан-зоне (напомним, что она была нейтральной) с комментариями нового. Асадов предлагает добавить ещё и позицию по переносу сессии, для определения которой на некоторых факультетах в начале февраля пройдут импровизированные онлайн-опросы студентов. На следующем заседании Асадов объявит, что письмо было передано, однако многие члены Студсовета его так и не увидели.

11 февраля председатель студсовета мехмата Александр Тонконогов предлагает выразить общую позицию Студсовета МГУ по фан-зоне с целью подогреть недовольство студентов, на фоне которого Студсовету будет проще вести диалог с Оргкомитетом о «плюшках» для МГУ во время проведения фан-зоны около кампуса (последнее он считает неизбежным). Председатель студсовета ВМК Антон Ханджян добавляет, что надо дать слово студентам, чтобы Инициативная группа не написала пост о том, что Студсовет слушает только проректора Вржеща. Секретарь Студсовета, представитель ВШССН Руслан Атауллин успокаивает Ханджяна тем, что «ИГ в любом случае напишет. Что-нибудь, да напишет». Он выражает непонимание того, что Студсовету даст выраженная позиция против фан-зоны – «показушный жест», сделанный непонятно зачем и непонятно для кого, в отличие от пользы таких привычных атрибутов Студсовета, как регламент и комитет. Неприятие фан-зоны около кампуса МГУ соседствует в его рассуждениях с неверием в эффективность выражения позиции главным органом самоуправления МГУ. При этом он признаёт, что высказывание позиции поможет показать, что со студентами надо считаться при организации будущих мероприятий на Воробьевых горах, но в итоге не считает это значимым аргументом, предлагая сосредоточиться на вопросах переноса сессии: «Меньше обращайте внимание на оценки ИГ, больше обращайте внимание на проблемы студентов». Поскольку в обсуждении принимает участие порядка семи членов Студсовета из 42 (Атауллин, Ханджян, Попов, Тонконогов, Денисов, Асадов, Шиндяпин), не представляется возможным оценить, насколько широко поддерживаются озвученные тезисы. Звучат опасения ссоры с ректоратом из-за возможного заявления по фан-зоне, которая помешает потом договариваться по сессии; звучат отсылки к словам ректора Садовничего о невозможности переноса фан-зоны на закрытом огоньке для студенческих лидеров 26 января – для автора отсылки авторитет ректора в этом вопросе непререкаем. Обсуждение закрывает Али Асадов, заявляющий: «На самом деле, на нас многие смотрят не в контексте фан-зоны, с ней уже большинство, скрепя сердце, смирилось. А именно в контексте сессии и выселений на лето», после чего речь идёт только о технических вопросах.

К 16 февраля члены Студсовета всё ещё гадают, от кого исходит инициатива сокращения семестра и сессии. Упоминается задержание активиста на университетской Масленице, которое не вызывает никаких эмоций ни у одного представителя.

На фоне молчания Студсовета МГУ в целом свою позицию в информационном пространстве высказывает его председатель. В одном из чатов студентов МГУ в «Telegram» Али Асадов оказывается немногословен, заявляя 18 февраля:

– «Что даст сбор мнений по фан-зоне сейчас? Есть какие-то неизбежные вещи, которые не приносят людям удовольствия, но они есть по тем или иным причинам».

Шутки и флуд председателей в чате не обходят стороной и «Оккупай ректорат», на котором Асадов присутствует для «забалтывания» активистов и пришедших на акцию студентов.

Следующее появление темы фан-зоны в чате состоится 12 марта после выхода в «Коммерсанте» статьи ³³ о пикетах студентов МГУ с комментарием председателя Студсовета МГУ, не согласованным с остальными его членами. В нём Асадов не только оппонирует кампании Инициативной группы, но и заявляет, что «считает достаточными все меры безопасности и обеспечения комфортных условий для студентов»:

«Ни одного болельщика не будет на территории МГУ, транспортные и пешеходные потоки не будут затрагивать территорию Московского университета. Саму фан-зону по просьбе ректора организаторы уменьшили почти в два раза, а ее расположение от ступенек Главного здания перенесли за нашу территорию на Университетский проспект, — сказал глава официального студсовета. — Поэтому, лично я считаю, что волноваться на эту тему не стоит».»

На претензии к позиционированию себя председателем Студсовета в публичном пространстве без согласования с членами совета Асадов заявляет, что высказывал личное мнение. В ходе выяснения хронологии произошедшего оказывается, что вопрос журналиста формулировался однозначно: «Какова позиция Студсовета по поводу фан-зоны? Считаете ли вы, что она создаёт неудобства для учащихся — или нет?». В случае дальнейшей работы со СМИ члены Студсовета решают согласовывать свои ответы во внутреннем пресс-центре (в случае, если у совета есть позиция по задаваемому вопросу) или сначала проводить голосование (если позиции нет).

14 марта в паблике Инициативной группы появляется схема расположения фан-зоны на территории МГУ, которую скидывает в чат Студсовета Александр Тонконогов, возмущенный нарушением организаторами прошлых своих обещаний. Ему оппонирует представитель ФМП Евгений Севастьянов, утверждающий, что в размещении технических сооружений для персонала на аллее ученых МГУ нет никакой угрозы и неудобств для студентов. Тема вновь интересует порядка четырёх членов Студсовета.

 

На заседании 20 марта в конце третьего часа (после таких пунктов повесток, как «О принятии Основ о внутреннем устройстве и органах Студсовета», «Об утверждении формы официального письма Студсовета» и «Об установлении правил отчетности комитетов о проделанной работе») доходит очередь до пункта «Разное». В нём выступает председатель студсовета мехмата Александр Тонконогов, который, ссылаясь на схему расположения фан-зоны из тендера, на потерю доверия к организаторам фан-зоны и на несогласие части Студсовета с комментарием Али Асадова «Коммерсанту», предлагает принять позицию Студсовета по фан-зоне. Первым делом его предложение комментирует представитель истфака Арсений Попов, сообщая, что его факультета фан-зона не касается, говорить о переносе поздно, а все вопросы «давным-давно решены». Причем он же минутой позже признаётся в том, что его раздражает факт нахождения фан-зоны на территории МГУ, и считает, что отменить это может только вывод на площадь всех подписантов петиции за перенос. Али Асадов сразу же берёт обсуждение под свой контроль, напоминая, что Студсовет прошлого созыва обсуждал вопрос неоднократно, но всегда приходил к выводу, что «в данном вопросе высказываться нам достаточно трудно». Он предлагает обсудить, что изменилось с того времени, чтобы не повторять прошлые дискуссии. Председатель сразу высказывает своё мнение, что изменения непринципиальны, расположение технических объектов на аллее ученых не представляет опасности для студентов, и заботливо уточняет, что мнение присутствующих может отличаться от его.

Председатель студсовета ВМК Антон Ханджян объясняет Асадову, что изменился созыв, который ещё не высказывался по фан-зоне, и критикует высказывания в духе «меня это не касается»:

– «Моя хата с краю – это отвратительная позиция для Студенческого совета. Если проблемы есть хотя бы у одного факультета, который входит в Студенческий совет, мы должны поддержать его и помочь ему разобраться с этой проблемой»

Перечисление проблем от фан-зоны, которое начинает Ханджян по просьбе одного из председателей, сразу же прерывается Асадовым, который опасается за хронометраж обсуждения, не вписывающегося в пункт «Разное», куда он же его и поместил. Рассмотрение вопроса о выражении позиции по фан-зоне Асадов предлагает выносить на внеочередное заседание, а своё предложение оценить, что изменилось по сравнению с прошлой позицией, непрерывно объясняет ещё в течение нескольких минут.

– «А кому из вас кажется, что ситуацию можно существенным образом изменить?», – риторически спрашивает Арсений Попов. – «И, если кто-нибудь из вас докажет мне, что это возможно, я сам пойду и друзей своих поведу, и студсовет свой поведу».

На вопрос Тонконогова, почему бы сначала не предпринять что-то, отвечает представитель журфака, заместитель Асадова Кирилл Рубцов, считающий, что вопрос фан-зоны стал политическим и от этого есть минусы в высказывании позиции Студсовета «против».

– «Давайте не говорить, что мы против, давайте говорить, что мы за. За то, чтобы фан-зона была на ВДНХ», – предлагает Ханджян.

– «Мы не сможем в рамках повестки прийти к такому глобальному вопросу и принять решение», – продолжает Асадов. – «У нас еще, между прочим, в повестке выступление ещё двух человек».

Тонконогов предлагает провести на следующей неделе внеочередное заседание с участием Оргкомитета, и это предложение поощряется Асадовым – он выражает готовность обратиться к Оргкомитету с этим предложением. Напоследок Тонконогов интересуется, у каких факультетов, кроме мехмата и ВМК, есть сформированная позиция студсоветов. На этот раз Асадов решает свернуть это направление обсуждения пересказом своего диалога с неким студентом, который он, видимо, позиционирует как анекдот (смеха не будет). В ходе этого диалога собеседник Асадова сначала возмущается сокращением сессии, а после информирования о приказе ректора о традиционных её сроках говорит, что это «ещё хуже», потому что сессия будет под шум фан-зоны. Секретарь студсовета мехмата Матвей Кудасов отмечает, что Студсовет МГУ за три месяца действия нового созыва не выразил никакой реакции на фан-зону, и спрашивает, не собирается ли Студсовет протянуть ещё два месяца.

Напоследок выступает активистка кампании, студентка ФББ Марина Х., которая сообщает, что «представляет интересы Инициативной группы», хотя не является её участницей. Она озвучивает причины необходимости переноса фан-зоны: нарушение обещаний ректората и администрации о размещении фан-зоны за пределами кампуса МГУ и возможность рецидива; нарушение закона Москвы о тишине из-за работы фан-зоны до 0:30; присутствие фанатов в состоянии алкогольного опьянения в окрестности кампуса МГУ. Марина рассказывает о действиях активистов: написании писем властям и спонсорам фан-зоны, общении со СМИ, отправке просьб о солидарности в другие вузы.

– «Я пришла сюда, потому что у нас есть понимание, что студенческие советы – не только МГУ, но и отдельных факультетов – имеют большую юридическую силу, чем слова отдельных студентов», – сообщает Марина и рассказывает о том, что активисты готовят письмо для студенческих советов, которое, как она надеется, председатели поднимут на своих факультетских собраниях и проголосуют о подписании. Подписание, как отмечает активистка, не требует больших усилий, «но это имеет некоторую силу».

Поторапливаемая очередным напоминанием Али Асадова о лимите времени выступления, Марина перечисляет проблемы фан-зоны, которые лягут в основу письма: свет и шум, свободная продажа алкоголя, накладывание на период сессии и приёмной кампании, транспортный коллапс и всё это – при наличии альтернативных площадок в Москве, например, на ВДНХ.

– «Поэтому есть, за что бороться; есть, как бороться. И мы просим вас: обсудите этот вопрос на ваших студенческих советах. Мы подготовим в ближайшем времени окончательный текст письма и разошлём его вам всем. Пожалуйста, не будьте равнодушны к этому вопросу», – просит активистка.

Асадов благодарит Марину за выступление, но называет её просьбу частным мнением студента.

– «Но это не частное мнение, это мнение огромной студенческой организации», – уточняет активистка.

– «Это было бы более весомо, если бы вы выступили через представителя в Студенческом совете», – в который раз выражает своё частное мнение Али Асадов.

Позже Марина Х. так оценит опыт своего участия в трехчасовом заседании Студсовета МГУ: «Они играют в чиновничий аппарат и занимаются исключительно его поддержанием (посмотрите повестку). Занимаются назначением комитетов внутри себя и принимают решения, когда именно сдавать отчётность о проделанной работе. Всё, что они умеют «толкового», – это просить кого-то, как правило, ректорат, в чем-то разобраться. То есть все, что у них есть – это видимость власти для внешнего наблюдателя».

Хроника подписания (и неподписания) письма факультетскими студсоветами изложена далее.

На следующий день активистка кампании Марина Х. через председателя своего студсовета присылает в чат Студсовета тендер с расписанием работы фан-зоны, однако реакция на него ограничивается шутками над «тихими монтажными работами» из технического задания. Второй представитель студсовета мехмата Илья Денисов обращается к факультетской принадлежности активистки, спрашивая, правда ли фан-зона помешает студентам ФББ, проживающим в ГЗ (на самом деле, почти все студенты ФББ с 2016 года проживают в ДСЛ), и создавая тем самым эффект межфакультетской разобщённости студентов.

27 марта в чате Студсовета обсуждают плюсы и минусы размещения фан-зоны около МГУ, начав с «аргумента» председателя студсовета ФББ Ивана Кузнецова о том, что огороженная территория МГУ из-за фан-зоны на Воробьевых горах защитит кампус от пьяных фанатов, которые обязательно пришли бы в него, будь фан-зона в другом месте Москвы. Али Асадов, признавшийся, что он «не топит на фан-зону», он «за всестороннее рассмотрение вопроса», пытается рассчитать время окончания матчей и рассасывания толпы фанатов, придя к выводу, что к полуночи Воробьевы горы будут уже освобождаться и проблема для студентов исчезнет. «Это я для себя смотрел вчера, чтобы самому понять, есть ли повод поволноваться. Не нашел, короч», – заключает Асадов. В противовес шуму фанатов Асадов ставит традиционный для этого времени года шум от стритрейсеров на Смотровой, видимо, преподнося временное избавление от них как очередное «благо» фан-зоны: «Они-то не мешают) Они-то свои». Дискуссию, как и ранее, ведут не более пяти членов Студсовета.

Вплоть до середины апреля тема фан-зоны не фигурирует в повестке чата Студсовета – игнорируется даже участие двух членов Студсовета – Тонконогова и Ханджяна – в переговорах с вице-премьером РФ Аркадием Дворковичем. 15 апреля, когда появляется пост ³⁴ с позицией ОСК, Антон Ханджян предлагает поступить похожим образом и проголосовать на ближайшем заседании. На предложение реагируют пять членов Студсовета; один из них, секретарь Студсовета и волонтер ЧМ-2018 Руслан Атауллин, заверяет, что времени для изменения технического задания тендеров по фан-зоне остаётся мало. А глава социально-бытового комитета Илья Денисов сомневается, что Дворкович прислушается к позиции ОСК, выраженной в соцсетях при отсутствии каких-либо официальных писем от них.

Повестка следующего заседания 27 апреля не содержит вопроса фан-зоны, хотя участники неоднократно к ней отсылаются. Например, Али Асадов бросает фразу: «В рамках подготовки к тому, с чем некоторые борются, усиленно благоустраивается территория Университета». Остаток кампании также игнорируется Студсоветом за исключением присутствия Асадова в рядах ректората на некоторых акциях ИГ.

 

7. Студсоветы игнорируют письмо за перенос фан-зоны (март-апрель 2018)

 

14 марта участники кампании начинают писать письмо на имя мэра Москвы С.С. Собянина и председателя Оргкомитета «Россия-2018» А.В. Дворковича, которое собираются предложить для подписания факультетским студсоветам (надежды на Студсовет МГУ у них нет изначально). Активистам приходится тратить время на такие вопросы, как поиск в тендерах информации о планируемом времени окончания работы фан-зоны после 23 часов: только знание того, нарушает ли фан-зона какой-либо закон, является для некоторых студсоветов уважительной причиной подписать письмо, в котором говорится о целом спектре проблем и вообще о нежелании студентов видеть фан-зону под своим окном. Но для большинства советов и это знание не является достаточным.

На заседании Студсовета МГУ 20 марта активистка кампании Марина Х. анонсирует дописывающееся письмо и просит председателей рассмотреть на факультетских собраниях. Инициативу обратиться лично к каждому председателю с просьбой голосования по письму и созыва, в случае необходимости, внеочередных собраний факультетских советов выдвигает председатель студсовета мехмата Александр Тонконогов, и уже 23 марта представитель истфака Арсений Попов обвиняет Тонконогова в том, что он отправил текст письма не всем членам Студсовета МГУ. Попов видит в этом попытку Тонконогова расколоть Студсовет на два лагеря; Тонконогов не отвечает на обвинения.

25 марта Тонконогов в своём «Telegram»-канале публикует ³⁵ мнение о том, почему студсоветам необходимо вслед за студсоветом мехмата подписаться под письмом за перенос фан-зоны:

«Моя личная позиция по фан-зоне — индифферентно. Я не живу в общежитии, мне фан-зона мешать никак не будет, и для меня перенос фан-зоны роли не сыграет. Но я выступаю как председатель Студенческого совета своего факультета, то есть совета, который заботится о всех студентах мехмата. Поэтому при голосовании за письмо я, не задумываясь, проголосовал за отправку письма».

Он вспоминает историю с переносом памятника Владимиру, рассказывает о нарушенных Оргкомитетом договоренностях о фан-зоне за Университетским проспектом и называет позицию за перенос фан-зоны «стратегией достижения результата» в противовес «стратегии избегания неудач» (требования минимизации неудобств от фан-зоны):

«Ругаться и бороться до конца, грызть нервную систему всех, кто считает, что они могут наплевать на студентов и делать так, как им нужно — это стратегия «достижения результата». Пусть даже кажется, что уже ничего нельзя сделать. Но студенты увидят борьбу, и они буду рады за те советы, что не опустили руки».

Тонконогов обращается к председателям с просьбой поднять на своих собраниях вопрос об отправке письма и добавляет:

«Есть ещё такая позиция (причём ее могут не огласить публично) — «не буду подписываться под письмом, потому что потом у нас (у совета или конкретного представителя) проблемы будут». Так вот, если у вас такая позиция, то вам нужно срочно покинуть свой совет. Идя в совет, вы прежде всего защищаете права студентов, а не свою голову, и если вам кажется, что у вас будут проблемы, значит, вы должны терпеть, потому что вы на это сами подписались»

Рассылку по председателям он планирует делать до утра 26 марта и предлагает студентам, которые его прочтут, обращаться к ним с просьбой включать вопрос о письме в повестку ближайших собраний.

 

В течение двух недель после заседания Студсовета МГУ на многих факультетах приходит время для очередного собрания студсовета, и вопрос о поддержке письма включается в повестку либо председателями, либо активистами кампании за перенос фан-зоны с данных факультетов. Предварительные согласия приходят с факультетов почвоведения и ИСАА, однако позже их председатели Игорь Грабеклис и Никита Абоймов сообщают, что советы отказываются одобрять подписание письма, поскольку опасаются давления со стороны деканатов. В пример приводится зависимость студсоветов от выделения администрацией средств на организацию культурно-массовых мероприятий и учет их мнения при распределении ПГАС. Примечательно, что председатель студсовета факультета почвоведения отказывается от подписания на следующий день после того, как Тонконогов рассказывает о его согласии в общем чате Студсовета МГУ в ответ на настойчивые расспросы Али Асадова.

В конце марта – начале апреля активисты кампании уделяют много времени обсуждениям действий в отношении студсоветов. Понимая, что члены студсоветов часто далеки от среднестатистической оценки ситуации обычными студентами, ИГ делает рассылку сообщений среди потенциальных участников кампании, когда-то заполнявших анкету кампании, и призывает их инициировать обсуждение и принятие письма в своих студсоветах. Упор делается на крупные факультеты, наиболее активно заполнявших анкету: механико-математический, биологический, физический, химический, филологический.

Студенты химфака не реагируют на призыв, и студсовет даже не рассматривает вопрос о письме. На философском факультете письмо одобряется всеми присутствующими на заседании членами совета, кроме члена сборной команды факультета по футболу, однако отсутствие кворума не позволяет принять легитимное решение. На географическом факультете отсутствие кворума определяется его председателем Маргаритой Шаньгиной ещё до начала ближайшего собрания, поэтому она его отменяет, а новое не проводит.

Анкетированные кампанией студенты мехмата также игнорируют призыв ИГ, но студсовету удаётся одобрить письмо большинством голосов 22 марта. Заседанием студсовета мехмата и его возможными гостями за несколько дней до него интересуется и.о. декана мехмата В.Н. Чубариков: он проводит беседы с Тонконоговым и его заместителем Валерием Сенотовым, предостерегая от попыток потенциальных гостей заседания пролоббировать письмо. На следующий день после заседания Чубариков жалуется на студсовет студентам своего потока, у которого он читает лекции по математическому анализу; в пересказе слышавших его студентов, активисты «ходят, подписи собирают, все у них плохие, ректор плохой, декан плохой, никто им не нужен, сами хотят управлять», а и.о. декана «очень неприятно такое выслушивать, а тем более перед начальством потом отчитываться, когда эту бумажку с подписями предъявят». Молодцов в разговоре с Сенотовым жалуется на то, что студсовет «втыкает нож в спину» факультету, а Касаткин спустя 4 дня демонстрирует знание списка гостей собрания, не являющихся членами совета.

Даже на факультетах, студенты которых наиболее активно участвуют в кампании (в большом количестве заполняли анкету ИГ, собирали подписи, координируют новые акции), не удаётся добиться положительного решения местных студсоветов по письму. На заседании студсовета физфака 23 марта пункт повестки о письме забалтывает член студсовета и председатель ОСК Феликс Студеникин, транслируя риторику администрации об официальных попытках минимизации вреда от фан-зоны, а председатель совета Керим Беккиев, которому Тонконогов отправлял письмо накануне, заявляет, что члены студсовета не ознакомились с его содержимым, поэтому голосование переносится на следующее заседание (и в итоге не состоится). После публикации вольного пересказа хода заседания в «Telegram»-канале «Первый университетский» Студеникин смягчает заголовок о том, что он высказался против фан-зоны, до: «Я сказал, что меня не радует фан-зона на Воробьевых горах, но, боюсь, перенести её уже невозможно».

– «Все студенческие организации должны внести свой вклад, чтобы фан-зона не была расположена на территории Университета и действительно начиналась за Университетским проспектом», – ограничивает фантазию студенческих организаций Студеникин.

Появление нескольких активистов кампании на заседании студсовета биологического факультета поначалу склоняет студсовет к поддержке письма, однако действия его председателя Екатерины Ушаковой обрывают эту инициативу (см. далее). На филологическом факультете эпопея с письмом длится больше месяца и со второй попытки даже кажется успешной, пока председатель студсовета филфака Сергей Яровой не отказывается исполнять принятые решения. На волне возмущения позицией студсовета филфака вокруг активистов кампании с филфака самоорганизуется независимое студенческое общество (см. далее). На факультете биоинженерии и биоинформатики студсовет голосует за подписание письма, но накануне запланированной подачи проректор П.В. Вржещ оказывает давление на председателя и заставляет студсовет передумать (см. далее).

 

2 апреля, когда переговоры Тонконогова с председателями других студсоветов выходят на финишную прямую, ему звонит ректор МГУ В.А. Садовничий. Он спрашивает, действительно ли студсоветы собираются писать письмо против фан-зоны, на что Тонконогов отвечает, что студсоветы не отправляли никакое письмо. Становится также известно о звонке Садовничего декану ВМК, а спустя два дня председателя студсовета ВМК Антона Ханджяна вызывают в деканат. Декан факультета, 70-летний академик РАН Евгений Иванович Моисеев, возглавляющий ВМК с 1999 года, пытается убедить Ханджяна не подписывать письмо, взамен предлагая прямо сейчас позвонить проректору А.В. Степанову, который ответит на все вопросы председателя. Моисеев предлагает Ханджяну также поговорить с ректором Садовничим, визит которого ожидается на факультете через два дня. Впрочем, решение о подписании письма студсовет ВМК принял ещё 31 марта.

6 апреля 2018 года, после долгих попыток добиться солидарности других факультетов, председатели студсоветов мехмата Александр Тонконогов и ВМК Антон Ханджян вдвоем подписывают и отвозят письмо ³⁶ с просьбой о переносе фан-зоны с Воробьевых гор на имя мэра Москвы С.С. Собянина и председателя Оргкомитета «Россия-2018» А.В. Дворковича. Тем же вечером с Тонконоговым связывается секретарь Дворковича и предлагает провести встречу протестующих студентов с руководством Оргкомитета (см. часть 5).

 

8. Узурпация мнений в студсовете биофака (март-апрель 2018)

 

В начале марта активисты кампании с биофака начинают общение с представителями своих курсов в студсовете и предлагают им поднять вопрос поддержки письма студсоветов за перенос фан-зоны. Студсоветовцы реагируют неохотно, но обещают обсудить предложение в совете.

«Вчера говорил с членами студсовета от своего курса. Впечатление от разговора просто ужасное, вообще, что эти люди там делают?! По идее, студсовет должен объединять инициативных студентов, готовых защищать права своих сокурсников, если я правильно понимаю. Эти же, в свою очередь, не делают вообще ничего, оправдывая это двумя основными аргументами: «нас не послушают» и «нас это не касается»», – сокрушается молодой активист, впервые столкнувшийся с официальными организациями.

Активисты собирают чат из заинтересовавшихся анкетированных участников кампании среди студентов биофака и встречаются вживую, чтобы обсудить стратегию дальнейших действий. 28 марта пять студентов с разных курсов аргументированно выступают на заседании студсовета биофака, призывая совет поддержать коллективное письмо студсоветов. Присутствующие на заседании члены совета, в целом, поддерживают письмо, за исключением председателя Екатерины Ушаковой, которая должна будет подписать письмо в случае положительного решения совета. Она предлагает провести анкетирование студентов биофака для выяснения мнения студентов, и остальные члены совета подхватывают эту идею. Активисты утверждают, что анкетирование нужно только тогда, когда в коллективе есть противопоставленные друг другу позиции «за» и «против»; сейчас же среди студентов массово поддерживается только одна позиция, и её реализация – перенос фан-зоны – не ущемит интересов остальных студентов. Некоторые активисты прямо заявляют, что члены студсовета прекрасно понимают правоту позиции кампании, но не хотят ничего предпринимать из-за страха и лени. Впрочем, на момент заседания решить что-либо студсовету мешает как минимум отсутствие кворума.

Студсовет биофака начинает проводить анкетирование на нескольких курсах бакалавриата. К 2-3 апреля анкетирование закончится у 1 и 2 курсов бакалавриата биофака и, как тайно узнают активисты, 50% анкетированных выступают за перенос фан-зоны, 2% – против, остальные 48% – воздерживаются, что подтверждает тезис активистов об отсутствии в студенчестве двух противостоящих сторон. Проблемы обнаруживаются на 4 курсе, когда выясняется, что старосты групп не в курсе происходящего, а Ушакова коротко отвечает в соцсетях на многочисленные вопросы активистов одинаковыми обрывистыми сообщениями со следующими тезисами:

– анкеты больше раздаваться не будут;

– анализ уже собранных анкет проводить не нужно;

– в положении студсовета не прописаны правила анкетирования, а поэтому его результаты не имеют никакой силы;

– студенты, недовольные фан-зоной, смогут задать свои вопросы администрации факультета на собрании, которое состоится 4 апреля.

Столь резкое изменение позиции, видимо, связано со встречей студсовета биофака с администрацией факультета, которая прошла 2 апреля. После беседы с деканом биофака, 72-летним академиком РАН Михаилом Петровичем Кирпичниковым, студсовет публикует ³⁷ список стандартных ответов на вопросы по фан-зоне (сроки сессии изменены не будут, шумоизоляционные щиты и дополнительные ограждения защитят студентов, на территорию МГУ смогут попасть все «люди Университета»), которые дал декан, и заключает:

«В результате этой встречи студенческий совет принял решение, что размещенная на Воробьевых горах фан-зона никоим образом не повлияет на жизнь и работу Биологического факультета, поэтому мы не видим необходимости протестовать против неё».

Опытные активисты комментируют ситуацию на биофаке следующим образом: «Ради одного саморазоблачения университетской бюрократии стоит вести общественные кампании». Позже активисты биофака через паблик ИГ раскритикуют ³⁸ «очередную порцию оправданий», трансляцией которых удовлетворился студсовет:

«Мы считаем, что студсовет действует не согласно положению, а наоборот, нарушает основные его пункты, выступая против мнения и интересов студентов. Мы считаем, что студсовет не может выполнять свои прямые обязанности, пока председателем является человек, столь плохо подходящий на эту роль. Мы знаем, что среди членов студсовета есть те, кто тоже видит абсурдность этой ситуации, поддерживаем их и призываем совместно выступить против Ушаковой! Если в этот раз студсовет с его председателем не захотел поддержать наш протест против фан-зоны, то в следующий раз он точно так же проигнорирует ещё более вопиющую несправедливость, потому что это будет выгодно администрации факультета».

События вокруг кампании вызывают раскол в студсовете биофака на три части: группу, поддерживающую председателя; группу, не поддерживающую председателя, но защищающую его в комментариях под постом фразами вроде: «Катя поступила плохо, но писать такие посты нельзя»; и большинство, которым не интересно происходящее.

 

На встречах со студентами биофака 4 апреля декан Кирпичников (обычно не принимающий участия в организационных собраниях) первым делом заявляет, что студентов биофака (по крайней мере, младших курсов) фан-зона никак не касается из-за отъезда на летнюю практику уже 27 мая: «Для вас этой проблемы вообще не существует». Тем не менее, он подробно рассказывает о движении потоков болельщиков по периметру кампуса МГУ, сообщая, что «ректорат уже на сегодняшний день закупил сетку – нам показывали эту сетку, которой будет огорожена вся эта огромная территория». На некоторых встречах Кирпичников называет бойкот фан-зоны политическим действием. Декан советует студентам начинать готовиться к сессии и заканчивает стандартными тезисами о долге:

– «Вы не забывайте, что вы находитесь в городе и пользуетесь всеми благами этого города. Если город принял решение устраивать чемпионат мира здесь, фан-зона здесь – необходимое условие того, чтобы чемпионат был в городе, да. И город очень многое делает для университета. Если вы начинаете, так сказать, обсуждать эти проблемы, обсуждать, конечно, можно, но, во-первых, это не территория университета, а во-вторых, я прошу вас помнить то, что я говорил. А говорил я следующее: иногда надо спрашивать себя не что тебе должны, а что ты должен городу, должен стране».

 

9 апреля Кирпичников вызывает на разговор активистку кампании Татьяну С., которая после собрания с её курсом показала декану схему размещения фан-зоны на территории из тендера (см. часть 1). Тогда Кирпичников принялся уверять её, что она располагала устаревшей информацией, но позже уточнил в ректорате и теперь на личной встрече признаёт наличие технических сооружений на аллее ученых, при этом уверяя, что ректор очень сильно пытается перенести и эту часть с территории МГУ. Также он рассказывает Татьяне, что поговорил со студсоветом биофака и переубедил их что-либо подписывать, поскольку студсовет должен заниматься делами, которые непосредственно касаются студентов; по мнению декана, этот список ограничивается учебой и мероприятиями. На слова активистки о несоответствии поведения студсовета его уставным документам Кирпичников заявляет, что студсовет, возможно, и поступил некрасиво с точки зрения «бумажек», но в целом повёл себя правильно. Что же касается анкетирования, то, по мнению декана, студенты подписывались против фан-зоны только затем, чтобы от них отстали, а потому результаты нельзя считать объективными.

Своё отношение к петициям демонстрируют и другие члены администрации биофака. В середине мая один из студентов биофака пытается собрать подписи студентов и преподавателей под петицией против вырубки парка МГУ и предлагает подписаться двум заместителям декана, которых он встречает в коридоре. Один из них, замдекана по международному сотрудничеству А.В. Киташов, в ответ задаёт Павлу множество вопросов, которые в пересказе студента звучат следующим образом:

– «А у нас что, других проблем нет? Почему именно насчёт фан-зоны столько шумихи вы подняли? Почему не было петиций, когда на прилегающей к МГУ территории валялись пьяные? Или вас это устраивает? У нас же очень много и других проблем — но почему о них все молчат и никто петиции не организует? А вы вообще знаете, когда исторически в России берут начало петиции? В СССР, когда против Пастернака один поднял против него бучу, организовал петицию, все стали её подписывать — и великий писатель отказался от Нобелевской премии. Остаток жизни ему был испорчен».

 

9. Давление на председателя студсовета ФББ: Вржещ, Скулачев (апрель 2018)

 

30 марта на факультете биоинженерии и биоинформатики (ФББ МГУ) проходит заседание студсовета по вопросам фан-зоны у МГУ, инициированное активисткой кампании с этого факультета. Ему предшествовало онлайн-анкетирование студентов, проводившееся студсоветом «Вконтакте», и на заседании зачитываются результаты. Опираясь на них, члены студсовета голосуют следующим образом: 0 голосов за вариант «Фан-зона около МГУ – это хорошо», 0 голосов за вариант «Фан-зона нас не касается» и все присутствующие голоса за вариант «Фан-зона – это плохо». Затем члены студсовета ФББ читают черновик письма, приготовленного студсоветом мехмата, и при условии исправления нескольких недочетов в нем единогласно голосуют за его подписание председателем студсовета Иваном Кузнецовым.

К 5 апреля письмо корректируется в соответствии с пожеланиями студсовета ФББ, и в этот день готовое письмо должны подписать три одобривших его на тот момент председателя: мехмата, ВМК и ФББ. Однако утром Кузнецову звонит проректор по академической политике П.В. Вржещ (он также является преподавателем ФББ), угрожает увольнениями администрации ФББ в случае подписания письма и просит его дождаться встречи с деканом, которая состоится тем же вечером. После беседы с деканом ФББ – 83-летним академиком РАН В.П. Скулачевым, возглавляющим факультет с момента его основания в 2002 году – Кузнецов отказывается от подписания письма и ставит вопрос о снятии себя с должности председателя по причине невозможности исполнить решение совета.

На следующий день в присутствии представителя учебной части проходит получасовое новое собрание студсовета ФББ, на которое повторно выносится вопрос о подписании письма и вопрос о продолжении председательства Кузнецова. На этот раз о мнении студентов факультета, зафиксированном в анкете студсовета, никто не вспоминает, вместо этого Кузнецов транслирует аргументы против подписания письма, которые он вынес после беседы с деканом Скулачевым:

– всё давно решено и фан-зону не перенести;

– Воробьевы горы – это отличное место для фан-зоны, поскольку поблизости три станции метро;

– наличие фан-зоны около МГУ лучше для студентов, ведь его территорию окружат забором и тем самым защитят от фанатов, а в случае переноса – не окружат и не защитят;

– от шума фан-зоны кампус защитят шумоподавляющие экраны; годом ранее, во время митинга-концерта «Весна», их не успели установить якобы из-за протестующих студентов;

– по мнению Скулачева, подписание письма означает конфликт факультета с ректоратом, в результате которого Скулачев уйдет с поста декана, даже если его об этом не попросят. В поддержку шаблона «Кто, если не Скулачев» приводятся опасения неизвестности от прихода нового декана и предположения, что факультет потеряет некие привилегии, которые имеет сейчас. Озвучивается, впрочем, только одна: «Нас не сгоняют на митинги»;

– наконец, используется как аксиома безоговорочное доверие ректорату, который якобы никогда не нарушал свои обещания. И часть фан-зоны с территории МГУ власти уберут, и сокращенная сессия – это инициатива отдельных факультетов, и всё это пообещал ректорат, а значит, так и будет.

Члены студсовета озвучивают и свои причины не подписывать письмо: от банального «Я вот все равно не верю, что письмо подействует» до неочевидного «Да если фан-зона будет, будет только лучше, тогда нас огородят и фанаты из Лужников сюда не придут». Не обходится без заговорщицкого «Ну вы же все понимаете, почему не надо сейчас это подписывать» и доказательства от противного: фан-зона ничем не мешает ФББ, поэтому не нужно «впрягаться» за другие факультеты, не подписавшие письмо

Повторное голосование за подписание выявляет лишь трех сторонников; 14 голосуют против. Иван Кузнецов остаётся председателем студсовета ФББ. Через несколько дней в паблике ИГ появляется ³⁹ подробное описание произошедшего.

 

Спустя почти два месяца, 25 мая на последнем заседании студсовета ФББ, прошедшем без кворума, один из членов студсовета предложит ⁴⁰ содействовать распространению письма ⁴¹ студентов факультета против организации фан-зоны на Воробьевых горах «с целью его подписания большим числом лиц, имеющим отношение к ФББ». Письмо адресуется председателю Наблюдательного совета оргкомитета ЧМ-2018 В.В. Путину и ректору МГУ В.А. Садовничему и почти дословно повторяет текст письма, не подписанный студсоветом в начале апреля.

 

10. События на филфаке и появление НСО (март-апрель 2018)

 

Самоорганизация студентов филологического факультета начинается ещё в середине марта, когда часть активистов кампании решает побороться за отправку писем за перенос фан-зоны факультетскими студсоветами. 9 марта активисты с филфака начинают рассылку сообщений анкетированным участникам кампании своего факультета с просьбой обратиться к представителям своего курса в студсовете и инициировать обсуждение фан-зоны. А 13 марта активистка кампании, студентка филфака Екатерина П. случайно попадает на собрание своего студсовета и предлагает ему выразить позицию по фан-зоне около МГУ. Члены студсовета сразу воспринимают активистку в штыки (возможно, и потому, что её представляют членом Инициативной группы МГУ) и превентивно обвиняют в шпионаже и публикации диктофонных записей собрания. Те члены студсовета филфака, кто участвовал в собрании, отказываются предпринимать какие-либо действия по теме фан-зоны, объясняя это тем, что «мы ничего не можем» и «нас не послушают»; что фан-зона будет «далеко» от корпуса филфака и поэтому якобы не будет ему мешать; что отмены переноса сессии и возможность остаться в общежитии студентам филфака достаточно для комфортной жизни во время ЧМ. Наиболее активно эти тезисы транслируют бывшие председатели студсовета – Мария Елфимова (5 и 6 созывы) и Карина Гильяно (3 и 4 созывы; об участии Гильяно в выборах председателя Студсовета МГУ в 2014 году см. главу «Студенческий совет МГУ: третий состав»); нынешний же председатель Сергей Яровой попросту молчит и не высказывает заинтересованности в происходящем. Никто из членов студсовета не признаётся, что им писали недовольные студенты: видимо, они считают их по умолчанию довольными фан-зоной, хотя активисты думают, что студенты не обращаются по причине отсутствие доверия студентов к студсовету. Руководство заявляет Екатерине, что студсовет высказал ей своё мнение. Позицию же студсовета по фан-зоне, с их слов, уже выразил Али Асадов. Со словами: «Чего ты вообще хочешь?» члены студсовета филфака возвращаются к «более насущным проблемам».

Активистка, впервые столкнувшаяся со студсоветом, сравнивает поведение членов органа самоуправления с выступлением проректора Кортавы на «Оккупай ректорате». Отдельное непонимание вызывает то, что студсовет филфака прислушивается к мнениям «сверху» и спускает их ниже, а не к мнениям «снизу», чтобы донести их наверх. Становится понятно, что проще будет добиваться от студсовета позиции по фан-зоне в формате отправки письма, как это сделал студсовет мехмата, – либо получить его чёткий отказ делать это, чтобы доказать, что студсовет не выражает интересов студентов.

Под давлением студентов 2 апреля студсовет филфака запускает ⁴² онлайн-опрос об отношении к фан-зоне; некоторые студенты высказывают опасения о дальнейшей судьбе собранных данных, поскольку для участия в опросе требуется указать номер студенческого билета. 14 апреля студсовет публикует ⁴³ результаты ⁴⁴ опроса, максимально фрагментируя пул его участников: среди 45 участвовавших в опросе выявляются, с одной стороны, 40 студентов и 5 аспирантов, а с другой – 15 жителей ДСВ, 4 жителя ГЗ и 26 не проживающих в общежитии. Но и при таком разнообразии представителей разных форм обучения и мест проживания за перенос фан-зоны выступают 38 учащихся из 45. Студсовет приводит также основные «минусы» и «плюсы» фан-зоны, указанные опрошенными: шуму во время сессии, транспортным проблемам, угрозе личной безопасности и сохранности кампуса МГУ противостоят «возможность для студентов принять участие в масштабном мероприятии, которое впервые доверено нашему городу» и «признание Университета одной из главных достопримечательностей страны, это гордо и престижно», а также «то, что студенты нашего Университета снова окажутся в центре событий».

Студсовет заключает, что, поскольку в опросе приняло участие лишь 3,3% от 1370 студентов и аспирантов филфака (а не 50%), то «наша позиция остается неизменной: перенос фан-зоны мы НЕ поддерживаем». Студенты филфака в комментариях возмущаются нерепрезентативностью выборки: «Вы выступаете от лица филологического факультета, говорите, что проводили опрос. Где? Когда? Мне кажется, половина студентов филфака не знает о нем вообще. Вы стояли в нашем корпусе? Вывешивали объявления на стенды? Или может по аудиториям ходили и рассказывали, что проходит опрос? Нет, вы просто написали постик вконтакте. А теперь вы смеете говорить за весь факультет».

 

Недовольные позицией студсовета, не поддержавшего позицию большого числа студентов филфака, подписавшихся под февральской петицией ректору, активисты филфака сами назначают дату и время собрания, на котором они планируют обсудить дальнейшие действия неравнодушных филологов по фан-зоне. В 10-х числах апреля активисты рассылают анкетированным участникам кампании приглашение на собрание, намеченное на 17 апреля. По всему 1-му гуманитарному корпусу и в общежитии ДСВ активисты обильно расклеивают объявления о собрании с рассказом о ситуации вокруг студсовета филфака и фан-зоны с заголовком «СКОРО ЛЕТО, а значит, время переносить фан-зону». Информация размещается также в некоторых факультетских «пабликах» «Вконтакте».

Накануне назначенного дня поверх объявлений о собраниях наклеиваются стикеры, направленные на дискредитацию активистов. На стикере рядом со «смайлом», разбрызгивающим слюной и держащим воздушный шарик с хештегом «#NoNoNo» (аллюзия на дюжину воздушных шариков, запущенных активистами неделей ранее в «шайбе» ГЗ, см. часть 5), располагаются призывы: «ЛЕТОМ #ОТДЫХАЙ!!! #СМОТРИ_ФУТБОЛ!!!» и «#СТОП_ИГ!!!».

Вкупе со стикерами на официальном сайте филфака появляется ^{45, 46} блок с объявлением, отображающийся на всех страницах сайта:

«Уважаемые студенты и сотрудники факультета! В последние дни участились провокационные призывы к борьбе с пресловутой фан-зоной. Принимается общее решение не участвовать в этих провокациях и поддержать ректорат Московского Университета в проведении взвешенной политики по этому вопросу. На факультете все будет проходить по учебному плану без каких-либо изменений»

Текст объявления вызывает возмущение у преподавателей, и через два дня доцент кафедры классической филологии, доктор филологических наук А.Е. Кузнецов обращается ⁴⁷ с письмом к декану факультета М.Л. Ремнёвой. Он называет авторов объявления «анонимами», которые «запрещают студентам и сотрудникам факультета обсуждать и выражать свое мнение, называя это «провокационными призывами»» и которые считают возможным публиковать на сайте филфака «документ, написанный отвратительным языком советской передовицы».

«У меня сложилось впечатление, что обсуждаемый документ был составлен людьми, которые (возможно, в состоянии нервного возбуждения) вообразили себя советскими партийными начальниками. Уверен, что никто из руководства факультета не участвовал в написании этого странного текста. Мне кажется, что Вам, Марина Леонтьевна, следует публично высказаться о нелепом воззвании, которое опубликовано на сайте Филологического факультета и начинается словами «Уважаемые студенты и сотрудники факультета!»

Объявление не удаляется, но на следующий день полностью переписывается ⁴⁸, в том числе и те слова, с которых начиналось прошлое объявление:

«Уважаемые студенты, аспиранты и сотрудники факультета! Славной традицией МУ стало его активное участие в крупнейших международных мероприятиях, проводимых нашей страной: фестивалях молодежи и студентов, Олимпиаде-80, музыкальных концертах, спортивных событиях, научных форумах. И МУ в целом, и филологический факультете в частности никогда не были в изоляции от Москвы и России. Давайте и в этом году станем доброжелательными зрителями, волонтёрами и гостеприимными хозяевами Чемпионата мира по футболу. Поддержим крупнейшее спортивное событие года».

Студенты филфака в соцсетях признаются, что им стыдно за руководство факультета и подмену понятий.

 

Несмотря на противодействие, 17 апреля на собрание в холле перед конференц-залом (под портретом Ломоносова) приходит 25 студентов и аспирантов. Почти сразу к ним спускается замдекана ФФФХИ Л.Д. Григорьева, чей факультет учится в том же корпусе – 1 «гуме». На вопрос о том, почему она пришла на собрание студентов другого факультета, Григорьева ёмко отвечает: «По качану!». По словам замдекана, она не смогла не прийти, увидев огромное количество листовок, созывающих студентов филфака на собрание. Григорьева пытается читать присутствующим нотации о любви к Родине и необходимости радоваться предстоящей фан-зоне, а также выбирает за активистов, чем им нужно заниматься вместо собрания – курированием школьников, будущих абитуриентов. Примечательно, что одновременно с Григорьевой появляется съемочная группа факультета Высшая школа телевидения МГУ, обитающая на том же этаже, где проходит собрание, и снимает на видео всё собрание; активисты эту запись получить не смогут, несмотря на договоренности.

Следуя первоначальной цели собрания, студенты знакомятся, обмениваются контактами и продумывают план дальнейших действий. Они высказывают недовольство тем, что студсовет давно перестал быть органом студенческого самоуправления, а члены студсовета занимаются преимущественно организацией факультетских праздников. Всех пришедших активисты собирают в отдельном чате.

 

А сразу после собрания часть новой независимой группы отправляется на первое открытое заседание студсовета филфака. Заседание, о котором было объявлено ⁴⁹ всего лишь за сутки, полностью посвящается фан-зоне – согласно анонсу студсовета, «на повестке стоит обсуждение указанных в пройденном студентами опросе минусах расположения фан-зоны и составление письма с просьбой о предотвращении или минимизации возможного ущерба». На собрании помимо 7 членов студсовета филфака (всего их 13, поэтому кворум имеется) присутствуют около 10 студентов и аспирантов, а также председатель Студсовета МГУ Али Асадов.

Гости заседания требуют от студсовета филфака направить в мэрию Москвы и Оргкомитет ЧМ письмо, аналогичное уже отправленному письму студсоветов мехмата и ВМК, и не соглашаются на полумеры вроде «минимизации неудобств», которые им предлагают члены студсовета. В течение двух часов в собрании принимает активное участие Али Асадов, забалтывая присутствующих, но уходит в последний час собрания. Именно в этот час студсовет внезапно соглашается с активистами и приходит с ним к компромиссу по плану совместных действий:

1) утром 19 апреля направить письмо за перенос фан-зоны на имя В.А. Садовничего по образцу тех, что уже направили студсоветы ВМК и мехмата. В письме, зарегистрированном в канцелярии ректора, будет указано, что студсовет ждёт ответа ректора в течение двух рабочих дней. К письму будут приложены подписи студентов-филологов под петицией против фан-зоны, собранные Инициативной группой в феврале и дополнительно собранные участниками собрания в течение завтрашнего дня;

2) по истечении двух дней перенаправить это письмо мэру Москвы С.С. Собянину и Председателю Оргкомитета ЧМ А.В. Дворковичу.

Примечательно, что в ходе собрания председатель студсовета филфака Сергей Яровой не высказывается против письма. Голосования по принятию плана действий не проводится – у активистов складывается впечатление достижения консенсуса со студсоветом.

Филологи оперативно рассказывают ⁵⁰ о решении студсовета в «группе» кампании, призывая студентов других факультетов брать с них пример и влиять на свои студсоветы. А в половину пятого ночи в «группе» студсовета филфака появляется ⁵¹ пост авторства Ярового, в котором он отказывается от подписания письма, внезапно посчитав выражение мнения активными студентами давлением на студсовет, из-за чего решение студсовета якобы становится нелегитимным. Яровой жалуется на «ультимативную форму» требований студентов, который помешал ему «выстроить конструктивный диалог» и достичь объявленной студсоветом цели заседания (см. выше). Интересно, что в список присутствовавших на собрании, приведённый в этом же посте, не попадает Али Асадов.

«Под давлением со стороны собравшихся, членами Студенческого совета филологического факультета было принято решение, противоречащее моей позиции, как председателя Студенческого совета филологического факультета, – пишет Яровой. – К сожалению, в сложившейся ситуации, высказываться и что-либо объяснять было трудно, и я в спокойной обстановке еще раз проанализировал принятое на заседании решение, и пришел к выводу, что оно противоречит не только моей позиции, но и объективному понимаю проблемы, поскольку 10 (десять) студентов филологического факультета, присутствовавших на заседании, не входящих в состав Студенческого совета, не могут говорить от лица всего филологического факультета. Поэтому, я, как председатель Студенческого совета филологического факультета, не буду писать и подписывать письмо в вышестоящие инстанции, поскольку считаю, что эти действия должны вытекать из конструктивного обсуждения и являться независимым решением членов Студенческого совета»

Заявление Ярового вызывает негодование как у присутствовавших на встрече активистов, так и случайно увидевших пост студентов филфака: «Позор лицемерному студсовету филфака МГУ!»; «Зачем нужна была открытая встреча, если ее участники не имеют права влиять на студенческий совет?»; «Противоречит объективному пониманию проблемы – это, конечно, классное заявление. Человек мудр и опытен, точно знает, что такое объективно. Расходимся, холопы»; «Вами движет страх перед руководством, страх за повышенную стипендию и за карьерные перспективы»; «Председатель, которому «было трудно» «в сложившейся ситуации высказываться и что-либо объяснять», вызывает сомнения в своей компетентности как председателя», «Почему бы просто не взять, и не переизбрать председателя? Выкиньте вы уже всякий мусор из Студсовета». Неоднократно звучит требование выложить протокол заседания (сделано не будет) и объяснить, почему Яровой не высказался против письма во время заседания (сделано также не будет, многие вопросы студентов в комментариях останутся без ответа).

 

– «Мы тут случайно развалили студсовет», – сообщает активистка филфака в чате кампании 20 апреля. И действительно, в первые дни после скандального заседания два члена студсовета филфака пишут заявления о сложении своих полномочий и публично рассказывают об этом в соцсетях. Первой это делает ⁵² «старожил» студсовета, студентка 2 курса магистратуры Карина Гильяно. Примечательно, что именно она была одной из участниц мартовского заседания, наиболее энергично отказывавших активистке кампании в обсуждении вопроса фан-зоны.

«В моем представлении Студенческий совет обязан заниматься передачей мнения студентов факультета вне зависимости от личного отношения к проблеме, вне зависимости от страха получить наказание за выражение позиции, не совпадающей с позицией администрации, и вне зависимости от веры или неверия в результат, который повлечет за собой активная позиция», – пишет Гильяно.

С похожим заявлением выступает ⁵³ единственный представитель 3 курса Маргарита Вяльцева, отсутствовавшая на решающем заседании. Она называет себя «представителем студентов 3 курса филфака, оставивших свои подписи под общеуниверситетской петицией ректору» и пересказывает реакцию Ярового и его заместителя Марии Елфимовой на своё несогласие с их решением: «Они не верят, что вопрос о переносе фан-зоны действительно волнует студентов факультета; не считают, что требования инициативной группы выполнимы».

«Сложившаяся ситуация бросает тень на репутацию и деятельность студсовета, подрывает его авторитет среди студентов. Проекты членов совета […] оказываются дискредитированы, воспринимаются студентами как «ширма» для создания видимости деятельности», – пишет Вяльцева.

Обе студентки сожалеют об отсутствии возможности повлиять на единоличное решение руководства студсовета и потому считают невыполненными свои обязательства перед избирателями, что и становится причиной их самоотвода. Остальные 10 членов студсовета молчаливо соглашаются с позицией Ярового.

 

20 апреля группа активистов-филологов берёт себе название «Независимое студенческое объединение филфака» (НСО) и заявляет о себе как о самостоятельной единице студенческого самоуправления, рассказывая ⁵⁴ историю своего появления и озвучивая свои цели: перенос фан-зоны и смена действующего состава студсовета филфака. В «группе» «Вконтакте» (vk.com/fanzonemussweg), созданной ещё 17 апреля для движения за демократический студсовет, будут публиковаться заявления и отчёты о действиях активистов.

21 апреля НСО призывает ⁵⁵ студентов 3 курса филфака к бойкотированию досрочных выборов новых представителей в студсовет взамен покинувшей его Вяльцевой: «Студенческий совет филологического факультета – орган, не способный отражать мнение студентов, хотя, казалось бы, это его основная задача. Вопрос о переносе фан-зоны показал, что мнение Студсовета – это даже не мнение самого Студсовета, а единоличное мнение его председателя Сергея Ярового. Нужен ли ваш представитель там, где он ничего не решает?» Студенты не из НСО также считают ⁵⁶, что студсовет дискредитировал себя, и предлагают переизбрать председателя, превысившего свои полномочия. Заявок для участия в выборах на 3 курсе подано не будет ^{57, 58}, избиратели на выборы также не придут. Позже НСО признает ⁵⁹, что не считает свой бойкот решающим в исходе «выборов» и что большую роль сыграло недоверие и незаинтересованность студентов.

22 апреля о создании НСО рассказывает ⁶⁰ ИГ, и новости с этого факультета всё больше походят на репортажи из горячих точек: «Филологи самоорганизуются против фан-зоны», «Студенты филфака развивают студенческое самоуправление». На свет выносятся подробности существования студсовета филфака: закрытость и непрозрачность, отсутствие опубликованных протоколов заседаний и положения о студсовете, смещение повестки деятельности в сторону культмассовых мероприятий и непонимание при попытке студентов решить с помощью студсовета свои проблемы.

«Мы выражаем поддержку активным студентам и аспирантам филфака и призываем другие факультеты брать с них пример. Не ждите, что кто-то решит ваши проблемы за вас, организовывайтесь и целенаправленно требуйте, чтобы к вам прислушивались и с вами считались!», – пишет ИГ.

 

В течение весны проходит ^{61, 62, 63} несколько открытых встреч НСО со студентами на большом перерыве в холле 2 этажа под портретом Ломоносова, на которых принимается манифест НСО ⁶⁴ и обсуждаются отправка писем от учащихся филфака за перенос фан-зоны и другие проблемы факультета.

 

Манифест: Обращение НСО к студентам и аспирантам филфака МГУ

Кто мы?

Мы – студенты и аспиранты филологического факультета МГУ, объединившиеся ради общей цели: создания на нашем факультете демократического, открытого студенческого самоуправления, свободного от бюрократизма. У нас нет выборности, председательства и иерархии.

Каковы наши цели?

1. Привлечение внимания студентов и аспирантов филологического факультета к решению насущных проблем факультета.
2. Повышение гражданской активности студентов факультета.
3. Открытое обсуждение актуальных вопросов без замалчивания и игнорирования мнений.

Как присоединиться к нам?

Прийти на открытое собрание, подписаться на паблик и следить за новостями.

 

27 апреля представители НСО участвуют ⁶⁵ в заседании Студсовета МГУ, где пытаются обсудить невыполнение своих обязанностей председателем студсовета филфака Сергеем Яровым. Али Асадов, выполняя роль ответчика, заявляет, что произошедшее в студсовете филфака – это «коммуникативная неудача», что бойкотировать выборы – невежливо и что НСО начало войну со студсоветом. Обсуждение заканчивается так быстро, что участники НСО не успевают ответить на обвинения Асадова. После заседания НСО договаривается с Яровым о публикации студсоветом разъяснений сложившейся ситуации и «коммуникативной неудачи» и планов по решению этих и других проблем. Ничего из этого сделано не будет.

 

3 мая, пока активисты ИГ пикетируют АП (см. часть 6), участники НСО передают ⁶⁶ в Правительство Москвы письмо на имя мэра Москвы Собянина с просьбой о переносе фан-зоны – письмо, которое не отправил студсовет филфака.

НСО вернётся на страницы кампании в начале июне в связи с уголовным преследованием студентов филфака (см. часть 7).

 

11. Давление на председателя студсовета мехмата: Григорьева, Касаткин (апрель 2018)

 

23 апреля на совете деканов и директоров институтов МГУ в ректорате в присутствии ректора замдекана ФФФХИ Л.Д. Григорьева обвиняет Александра Тонконогова, председателя студенческого совета мехмата, в призывах к насилию, которые якобы содержатся в его «Telegram»-канале. Призывом к насилию Григорьева считает фразу из записи Тонконогова, в которой он призывал председателей студсоветов подписать письмо Собянину и Дворковичу: «Грызть нервную систему всех, кто считает, что они могут наплевать на студентов».

О выступлении и о письменной жалобе Григорьевой Тонконогов узнаёт на следующий день от и.о. декана мехмата В.Н. Чубарикова. По его словам, обвинения Григорьевой касались также представителей ВМК и филологического факультета, собрание активистов которых она посетила недавно. Чубариков огорчается отправке письма Дворковичу студсоветом мехмата, сокрушается о падении статуса мехмата в этой связи и предлагает Тонконогову заняться наукой и снять с себя груз ответственности, оставив должность председателя на ближайшем заседании студсовета. Тонконогов пишет объяснительную записку о том, что никогда не позволял себе оскорбительные высказывания о МГУ мехмате и сотрудниках в соцсетях.

Реализовывать инициативу и.о. декана берётся замдекана по общежитиям и внеучебной работе С.Е. Касаткин, который приходит на заседание студсовета мехмата 26 апреля (см. стенограмму заседания ⁶⁷). Пункт повестки заседания о жизни студентов в период проведения фан-зоны Касаткин первым делом сводит к теме стритрейсеров и курителей кальянов, которые обычно мешают жителям ДС и которых не будет около ГЗ во время Чемпионата: «Вот это на самом деле проблема. И она регулярная […] Тем не менее это почему-то фигня, не обсуждается, это норма жизни». Противопоставляя одной проблеме другую, Касаткин предлагает радикальное решение: «Да отряд свой организуйте. Если хотите прям реально, то выходите, с повязочками».

Но уже вскоре он вернётся к теме фан-зоны, цитируя ту самую запись Тонконогова про «грызть нервную систему», и будет многократно повторять, что в этих строках скрыты призывы к насилию:

– «А что такое «грызть»? Это просто грызть, это просто насилие. Призыв к революции. […] Это физическое насилие, призыв. Или мне надо сюда полковника ФСБ нашего привести, он об этом расскажет?»

Признавая странности поведения Григорьевой («Она же тоже немного неадекватная» – «Она, да, я бы сказал, не немножко»), Касаткин многократно ссылается на то, что она процитировала фразу Тонконогова в ректорате, и стремится сменить председателя, чтобы новый человек не попал под её раздачу:

– «К чему прицепилась эта Григорьева. Она права, на самом деле, несмотря на то, как омерзительно это есть, она права. «Вгрызаться в этих людей», – Касаткин искажает цитату Тонконогова и не желает слушать правильный вариант. – […] «Вгрызаться» можно трактовать, как «грызть их, как чертей собачьих». Вот о чем. Поэтому она показывает мне стопку этих листов про инициативную группу. И та самая грязь, о которой идет речь, и ты, получается, вплелся во все это. Но у инициативной нет людей, как такой человек Иван Иванович, там некий персонаж, который обезличен. И среди этой толпы появляешься ты, подписанный. И ладно бы ты просто Иван Иванович, нет, председатель студенческого совета. […] Но когда прозвучало вот так, в это она привязалась, это стоит исправить […] Как 2 лагеря, инициативная и те, кто действительно этой инициативной группой взбешен, в итоге ты оказался между ними. И ты конкретно, да еще и от лица всех студентов. Это стало красной тряпкой.

Поэтому я говорю эту историю исправить, просто в тень и всё. И нам этом закончить. […] И от того, что ты тут что-то помашешь, и тебя «пристрелят», как человека, от которого идет [призыв], это ничего не изменит, потому что более хитро тогда надо было действовать. А хитро надо было поговорить просто. Никакие физики никуда не лезут, хотя им действительно страдать больше. Поэтому сейчас надо исправить, и кто из вас, чья фамилия встанет на место, — абсолютно всё равно. Просто человек, который не светился нигде, и чтобы больше не было придирок «и этот опять что-то там», опять Григорьева очередную бумажку со словами «а ты вот здесь тоже расписался, а вот он и тоже какие-то слова про «грызть».

Она такую стопень этого набрала. […] Из всего этого текста она выделила это. Другие она не выделила, согласен. Может, и не было бы там такого. Но выделила — и всё. А что написано пером, того не вырубишь топором. И в той рассылке, которую он делал по председателям студсоветов, была ссылка на вот это. Это не то, что он где-то на заборе написал, никто не видел, а она случайно нашла, гуляла с собакой. Это ж её председатель студсовета и слил это всё. Я вам пытаюсь это сказать, а вы всё пытаетесь… И вот этой фразой она всё притягивает, что вот это инициативная группа. Начинаются слова про то, что ему там деньги платят за то, что такие вещи делает и прочее-прочее. Это просто ассоциация. И она, в принципе, не беспочвенна, как бы тут сейчас не пытались изобразить».

Замдекана не может ответить на вопрос, почему слово Григорьевой весит больше слова Чубарикова, который, с его слов, пытался защищать Тонконогова перед ней. Активность Григорьевой спустя почти месяц после письма он объясняет её желанием попасть на работу в ректорат. Предложение членов студсовета не помогать Григорьевой, в таком случае, «пиариться» Касаткин отвергает, считая, что ситуация уже такая, какая она есть, и игнорировать или оправдываться нельзя, а нужно «исправить»:

– «Это нужно для галочки, чтобы Чубариков, как только приедет ректор, [сказал]: «Слушайте, мы разобрались, исправили, вот и всё»»

Смена председателя, по мнению Касаткина, не повлечет дезорганизации работы студсовета, как того опасается заместитель председателя Валерий Сенотов:

– «Это табличка на двери, не более того»

– «Если бы все так просто было», – сомневается Сенотов.

– «Абсолютно так просто, на данный момент, это так все просто. Просто нейтральный человек»

– «У меня вопрос такой, если останусь, что будет дальше?», – интересуется Тонконогов.

– «То я уйду, может, и декан. Не исправили ситуацию, вот и всё», – шантажирует Касаткин.

Иногда Касаткин делает отступления в сторону фан-зоны, письма Дворковичу и политики, формулируя ничем не подтвержденные высказывания: например, он заявляет, что взамен размещения фан-зоны МГУ выделят 300 млн.руб. на «на исправление всей этой ситуации» на территории. К письму студсовета, по его словам, у руководства факультета вопросов не было, хотя Касаткин пытается заняться арифметикой и доказать, что решение о его отправке было принято без нужного кворума. Наконец, доходит и до политических аналитики:

– «Сейчас наступает та самая борьба за власть. Медведев, так сказать, пытается [остаться]. Дворкович — это его человек. И как они этим воспользуются?»

Вскоре Касаткин возвращается к главной теме – отстранению председателя:

– «Целесообразно это сделать? Я вам еще раз говорю: и по опыту, и по уровню и меня даже, и декана, и Молодцова, вы нас уважаете или нет. Это такая к вам просьба. Потому что сейчас предполагается, что вот этот конфликт мы этим замнём. А вот если мы упремся и скажем, нет. В итоге тогда, действительно, пойдёт раскрутка».

Секретарь студсовета Матвей Кудасов замечает, что эпизодом с уходом Тонконогова «может воспользоваться та же инициативная группа».

– «Вынуждают председателя уйти, который единственный, кто выступал открыто», – поддерживает его экс-председатель студсовета Рамзан Бекбулатов.

Наконец, выясняется важная деталь – инициатива со смещением Тонконогова исходит не от ректората, а от администрации мехмата, и.о. декана которого попросили просто «разобраться».

– «Можно еще раз, идея со смещением Саши — это мехматовская идея? То есть вы придумали?», – интересуется Бекбулатов.

– «В данном случае, да. Чисто мехматовская. […] Скажем так, мы не знаем, хотят ли этого в ректорате, но мы считаем, что это действительно должно ситуацию остановить. Хотя бы с точки зрения ректората», – заявляет Касаткин.

В конце концов Касаткин начинает идти напролом и давать более конкретные указания:

– «Поэтому все проще: берём самоотвод, и исполняющий обязанности тот, кто называется «вице-президент» […] Я заставляю принимать решение, соразмерное и соадекватное обстановке. Вы все играете в игру под названием «маленькие дети». […] Давайте сопли пожуём, а потом, глядишь, рассосётся. Вот это ваше неуважение, я вижу это так»

Валерий Сенотов предлагает Касаткину дать Тонконогову время обсудить ситуацию со всеми членами совета, которых на данный момент на заседании нет. В ответ Касаткин требует назвать срок и приходит в ярость, отвергая все услышанные варианты:

– «Какой нахрен понедельник? Или во вторник? А что не через месяц? […] К четвергу? […] Это [указывает на надпись на доске, посвященную организации факультетского мероприятия – прим.] — хоть четверг, хоть 3 четверга. Это лично ваш огород и лично ваше дело. А это — уже нет, и даже не университетское. […] К четвергу? Завтра».

– «Подумаем, через некоторое время», – настаивает Бекбулатов.

– «Не через некоторое время, а сейчас», – меняет мнение Касаткин.

– «Сейчас точно не будем», – отрезает Тонконогов.

На предложение Бекбулатова огласить результат в субботу Касаткин уверенно заявляет:

– «Результат уже есть, и более того, не вы, не я, это его решение», – сообщает Касаткин, имея в виду попытки Тонконогова сделать «рокировку» с Сенотовым.

– «Вы его вынудили, мне кажется, сейчас», – констатирует Бекбулатов.

– «К сожалению, это так», – подтверждает Сенотов.

– «Но при этом я не просто пистолет приставил к нему, да? Я слова какие-то говорил», – довольно заключает Касаткин.

Члены совета не дают Касаткину «додавить» председателя до принятия им поспешного решения, и заседание заканчивается вскоре после того, как Тонконогов отправился на другое мероприятие. На следующий день после заседания студсовета мехмата ИГ предаёт ⁶⁸ огласке давление на Тонконогова и призывает его не сдаваться, обещая ректорату МГУ «незамедлительную реакцию общественности и СМИ» в противном случае:

«Данная ситуация является проявлением личной обиды и страха, то есть, признаком профнепригодности руководителей университета и его подразделений. […] В Университете создается атмосфера запугивания и практически ничем не прикрытого злоупотребления административным ресурсом. Репрессивные действия будут предаваться максимальной огласке: «воспитателям» и «управдомам» не место в университете.

Мы требуем прекращения преследования Тонконогова, а также отставки Людмилы Григорьевой и Сергея Касаткина, поскольку они наносят своей риторикой в адрес студентов и студенческого сообщества непоправимый вред репутации Московского университета и дискредитируют занимаемые посты на факультетах».

29 апреля история Тонконогова добирается ^{69, 70} до нескольких СМИ, которые обнаружили её на ресурсах ИГ. После обнародования информации о давлении свою поддержку Тонконогову выражают студенческие советы ФНМ ⁷¹, ВМК ⁷² и ИСАА ⁷³. После обсуждения ситуации в чате студсовета мехмата и последующего голосования на следующем заседании 18 мая Тонконогову отказывают в освобождении от должности, и он останется в должности председателя студсовета мехмата до конца своего срока в ноябре 2018 года. Кадровых перестановок в деканате мехмата вопреки опасениям Касаткина также не происходит.

 

Административное давление на студентов продолжится в части 5.